Василий
Берладир
КАК
ВАЖНО УМЕТЬ РАЗДВАИВАТЬСЯ
или тайна склизкого сортира
(сатирический рассказ)
От
автора:
Не следует путать литературных
персонажей с их прототипами. У многих персонажей рассказа есть реальные прототипы
и они себя без труда узнают. Но я не хотел бы, чтобы этот рассказ поняли как
«наезд» на кого-то персонально. Я достаточно уважаю и Сергея Бийца, и Галину
Дмитриеву, и прочих активистов Революционной рабочей партии за их активную (и
не всегда безуспешную) правозащитную деятельность. Я уважаю Вадима Михайлова за
его организаторские усилия.
Я хотел высмеять не конкретных
людей, а болезнь левого движения, которая называется ПУСТОЗВОНСТВО.
Говорят, что у Гоголя как-то
спросили, почему в «Ревизоре» нет положительного героя. Тот ответил, что тогда
все ставили бы себя на место этого самого героя и никто не смеялся бы над
собой. Если этот мой рассказ читатели поймут именно так, то я буду считать, что
своей цели достиг.
Петра Ивановича Антонова те, кто его знал, редко называли Петей. Всё более Антоном Петровым. Дело в том, что именно под этим именем он обитал в интернете. Но редко в этом признавался.
Когда-то давно, ещё до того, как отрастить себе такого вот виртуального двойника, Петя (пардон, Пётр Иванович) был ещё более партейным, чем сейчас. В Радикально-революционной партии, в которой он состоял тогда, было целых 38 членов! А у них — вдвое больше точек зрения на мировые проблемы. Самый Главный Радикальный Революционер (СГРР) единолично решал, какое из этих мнений в данный исторический момент правильное. И этим раздражал всю партию. Кто-то считал сложившуюся ситуацию необходимым злом и молча тянул свою радикальную лямку.
Товарищ Антонов к таковым не относился. Немного «поквакав» против многочисленных единственно правильных решений, он решил действовать более решительно. Дождавшись Очень Большого Собрания, он предложил сместить действующего СГРРа и избрать СГРРом его, П.И.Антонова, чтобы далее уже он решал, что правильно, а что нет. После краткого обмена мнениями участники Собрания решили, что:
a) это совершенно невозможно;
b) такое предложение карается исключением из партии;
c) член партии, внесший такое предложение, подлежит избиением посудой.
Ничего не поделаешь! Тяжело вздыхая и с чувством собственного достоинства, Пётр, обматерённый попугаем из клетки, спустился с десятого этажа, на котором находилась квартира СГРРа, в которой проходило Собрание, и направился в сторону метро. Он словил на голову дуршлаг, один из пяти, вылетевших из окна злополучной квартиры, но чувства собственного достоинства не утратил, элегантным движением поправил галстук и пошагал дальше.
Жильцы дома не удивились происшедшему. Они привыкли, что из этого окна регулярно вылетают черепахи, книги и ещё всякие другие вещи. К тому же подбирать дуршлаги, которые сама и бросила, вышла Катя Краснопёрова, личность известная. Её знали не только соседи по подъезду. Редкий телерепортаж об оппозиционном митинге обходился без интервью с Катей, в котором она клеймит позором либо бизнесменов, ведущих точечную застройку там, где нельзя, либо хозяев фирмы, недоплачивающих рабочим. Так что случайным свидетелям инцидента было ясно, что они только что наблюдали акт классовой борьбы между мировым пролетариатом и мировой буржуазией.
Вот черепаху выбросила не Катя. Когда-то, вечером 7 Ноября, когда отмечание революционного праздника достигло критической отметки, один партиец, разгорячённый выпитым, желая наглядно показать, как он поступит с мировой буржуазией, схватил несчастное животное за лапу и с силой швырнул его в открытое окно. Но его поступка никто не заметил. Заметил находившийся внизу дворник, оглянувшись на звук удара панциря о землю. Но и он не удивился: за годы, прожитые в Москве, он привык, что вечера красных дат в этом городе — время чудес.
Маша, дочка СГРРа, этого не видела. Она вообще родилась позже. Услышав рассказ о трагической смерти пресмыкающегося, она погладила любимую надувную черепаху и сказала, что не выбросит её в окно даже назло мировой буржуазии.
Если бы знала Катя, какую лавину странных событий она вызвала своим поступком!
Первое странное событие произошло уже через несколько дней в параллельном мире, в коем в последние лет десять происходят основные классовые бои. Мир этот именуется интернет. Так вот, в этом самом интернете завёлся новый классовый боец: Антон Петров. Прыгая с рассылки на рассылку, он ежедневно наносил множество смертельных ран оппортунизму. Особенно от него доставалось за оппортунизм Радикально-революционной партии и СГРРу лично. Мало кто понимал, чем неправильна очередная статья в партийной газете, потому что мало кому удавалось дочитать до конца электронное письмо Антона Петрова, не заснув. А проснувшись, обнаруживал в своём ящике ещё несколько посланий от Антона Петрова. Такого же объёма.
Но кое-что всё-таки было понятно. В первых же строках своих статей Антон Петров сообщал, что Партия и её лидер — большие бяки. Из-за этого, а также от зависти к феноменальной способности Антона Петрова писать длинно и скучно, его регулярно отключали от рассылок, но он тут же появлялся в других.
Наконец, Антон Петров свил себе постоянное гнездо: у него завёлся собственный сайт. Его иногда посещали люди, желавшие излечиться от бессонницы. И действительно исцелялись. Слава сайта гремела. Знали о нём, а из него и о всех телодвижениях Антона Петрова и члены партии.
Но гораздо больше Радикально-революционную партию интересовал Петя Антонов. Дело в том, что вскоре после инцидента с дуршлагами он потерял работу. Немного помыкавшись, он устроился, наконец… в местное управление ФСБ. Слесарем-сантехником. Кто-то из городских комсомольцев случайно увидел, как вечером Пётр выходил из здания УФСБ с толпой спешащих домой сотрудников. Бдительный комсомолец сообщил об увиденном в Москву СГРРу.
Проверить информацию поручили молодому партийцу Сене. Сеня всего неделю как вступил в партию, и потому рвался в бой. Командировка в областной центр с ответственным заданием, да за счёт партии. О чём ещё мог мечтать начинающий революционер!
Сеня, как ему было рекомендовано, позвонил Петру и сообщил, что намерен с ним встретиться. Петя оказался в затруднительном положении: как раз на этот день у него по графику выпадало дежурство. Но он быстро нашёл выход, попросив своего коллегу дядю Васю поменяться сменами. Тот согласился.
Петя и Сеня бродили по городу и вели умную беседу о том, о сём. И надо же было такому случиться, что в туалете УФСБ в это время сломался унитаз, и дядя Вася решил проконсультироваться с Антоновым.
Услышав знакомый рингтон, Петя поднёс к уху мобильник, и изумлённый Сеня услышал следующий диалог (точнее, только те слова, которые произносил Петя):
Дядя Вася: Петя, тут завхоз новый унитаз дал, куда его пока деть?
Петя: ПОСТАВЬ ЕГО К СТЕНКЕ!
Дядя Вася: А какой пруток взять для монтажа?
Петя: ВОЗЬМИ КАЛИБР ЧЕМ БОЛЬШЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ!
Сеня тут же поспешил распрощаться. Во-первых, он свою задачу выполнил, а во-вторых, у него неприятно свело живот. Он, конечно, знал, что у революционеров работа опасная, но всё-таки…
Этой ночью Сеню преследовал кошмарный сон, как будто он стоит у выщербленной кирпичной стены, а Петя Антонов целится в него из Царь-пушки.
На следующий день страшную тайну знала вся московская парторганизация.
Приближалось лето, пора молодёжных лагерей. Антон Петров в одной из рассылок обмолвился о своём желании побывать в лагере левой молодёжи, который должен был расположиться на берегу Чёрного моря. Несколько человек из московского революционно-радикального актива тоже намеревались провести время в этом лагере, и к планам Антона Петрова отнеслись… как бы это помягче сказать… без восторга.
Петра Антонова не смущало отсутствие приглашения. Он узнал, что от урюпинской комсомольской организации, получившей от организаторов лагеря один мандат, приехать никто не сможет, и попросил отдать этот мандат ему. Устав Урюпинского комсомола это допускал.
В далёкой Сибири в это время проходило классовое сражение. Радикальные экологисты расположились лагерем среди тайги, протестуя против планов строительства на этом месте ядерного объекта. С ними резко не соглашались местные радикал-патриоты, считавшие, что радикал-экологизм портит русский дух. В конце концов на лагерь напали какие-то люди. Очевидно, это были физики-ядерщики, потому что они часто говорили: «Едрить твою мать!» И вот эти физики сломали руку московской экологистке Маше Ивановой.
В этот же день группа московских активистов с рюкзаками и палатками «вывалилась» из местного автобуса в ближайшем к черноморскому лагерю посёлке. Автобус, шлёпнув дверью, укатил. Жара, тишина… Возле остановки стоит небольшое досчатое сооружение с маленьким окошком в виде сердечка в двери. Первой туда направилась Катя Краснопёрова. Дверь закрылась. Через секунду из недр сооружения донёсся вскрик: «Ай, склизко!!!», шум падения, от которого содрогнулся весь сортир, и поток русских народных слов в катином исполнении. Вскоре в проёме двери появилась сама Катя, бледная и как-то неестественно державшая правую руку.
— Что случилось?, — спросила Матильда (псевдоним), местная активистка, неформальная хозяйка лагеря.
— Войди, узнаешь!, — сердито ответила Катя.
Матильда последовала катиному совету. Лучше бы она этого не делала, поскольку из туалета она тоже вышла, морщась от боли и держась за руку.
Третьей этот путь проделала московская школьница Лена Краснюк. Больше желающих испытывать судьбу не нашлось.
Поселковый фельдшер определил у всех троих перелом и наложил на руку гипс.
Вскоре пострадавшие девушки оценили всю печаль своего положения. В то время, как все купались или играли в волейбол, они были вынуждены сидеть с томиком Троцкого. Катя даже писАла с трудом, потому что сломана была именно правая рука.
От досады и от желания принести в этом лагере наибольшую пользу революции они решили совершить великое дело: во что бы то ни стало разоблачить и изгнать из лагеря Антона Петрова. Это удалось сделать в первую же ночь.
На следующий день в лагерь тем же путём приехал Пётр Антонов. Он уже знал о происшествии в Сибири. С Машей Ивановой Петя был знаком лишь по рассылкам и не знал, настоящее это имя или ник. «Скорее всего, второе, — думал он, — с таким ником легко затеряться среди множества настоящих Маш Ивановых, которых в России полно. Интересно, как её настоящее имя? А может, это он?». Петина логика иногда бывала очень оригинальной, но не лишённой смысла.
Организовывать регистрацию и размещение урюпинского делегата, как, впрочем, и всех остальных, должна была Матильда. Петя, не зная, где её искать, попросил первого встреченного на импровизированном КПП молодого человека провести его к Матильде, добавив, что он от урюпинской организации. Тот же вместо этого попросил Петю подождать здесь и пошёл искать Матильду, не нашёл и позвал Катю.
Бедную Катю чуть не хватил удар. Вместо безобидного урюпинского комсомольца перед ней стоял страшный эфэсбэшник Пётр Иванович Антонов. (Вообще-то Петя уже давно работал в другом месте, но слава осталась.)
Когда пред очами Петра предстала Катя Краснопёрова со сломанной рукой, его осенила страшная догадка. «Не может быть, — думал Петя, — чтобы две девушки сломали руку одновременно. Выходит, «Маша Иванова» это псевдоним Кати Краснопёровой. Но зачем ей скрываться под псевдонимом от своих товарищей по партии? Ответ очевиден: Катя работает на ФСБ. К тому же из Сибири сюда за столь короткий срок можно добраться только на самолёте. Но у неё нет таких денег, а если бы ей выделила партия, то и в сибирском лагере она была бы под своим именем. Так откуда у Кати деньги? То-то же!» Петя решил поделиться своими соображениями с участниками лагеря при первом же удобном случае. Одновременно позавидовал катиному умению «раздваиваться».
Катя пошла к Матильде посовещаться, как выгнать из лагеря опасного человека так, чтобы он не понял, за что. «А вдруг он вооружён!, — дрожащим голосом прошептала Матильда, — он же тогда половину лагеря перестреляет!»
Через несколько минут план был готов. Матильда побежала его выполнять, а Катя, взяв на себя самое опасное дело, вызвалась на какое-то время «заболтать» Петра.
— Ты знаешь известного провокатора Антона Петрова?, — начала она разговор с относительно нейтральной темы.
— Я его хорошо знаю. Он не провокатор, он честный коммунист!
— Мы этого «честного коммуниста» сегодня ночью из лагеря выгнали!
Петя понял, что чего-то не понимает.
— А почему вы решили, что это провокатор Антон Петров?
— Во-первых, его настоящее имя Андрей Петренко. Во-вторых, он анархист из Днепропетровска, приехал с такими же анархами. Ну и наконец, их поведение явно провокационное. Сегодня ночью во время дискуссии на тему «Был ли социализм в СССР» они ударили меня по голове портретом Брежнева.
— А зачем анархистам портрет Брежнева?
— А для конспирации. Чтобы мы не догадались, что они анархисты. Они же прикидывались комсомольцами!
— А как вы догадались?
— Так они заявили, что наша власть их не устроит. Если им диктатура пролетариата не нравится, то кто же они тогда?
Петя не нашёлся, что возразить. Да и некогда было, потому что Матильда откуда-то издали громко попросила его пройти в палатку начальника лагеря и тут же ушла по срочным делам. Храбрая Катя пошла с Петей.
Согнувшись, Петя вошёл в палатку, поднял голову и опешил. Перед ним был Доцент из фильма «Джентльмены удачи». Голый по пояс здоровенный детина, весь покрытый татуировками, сидел по-турецки, упершись руками в колени.
Пока Катя героически отвлекала Петра, Матильда разыскала Диму, самого «бугаистого» парня в лагере и как могла разъяснила ему задачу. В палатке она взяла маркер и как умела разрисовала димин торс разными цветочками, овощами и птичками, для чего воспользовалась подвернувшимся под руку детским трафаретом. Для убедительности Матильда сделала ещё две надписи: «Все менты — редиски» и «Получай, паскуда, ножом из-за угла». На большее времени не оставалось.
«Слушай, ты, редиска!, — сказал Дима ошалевшему Пете, — канай отсюда! А то пасть порву и моргалы выколю!» Дима не был уверен, что блатные говорят именно так, но по-другому не умел. «И не только я, — продолжал он, — но и вся наша малина. Потому что у нас… этот, как его?.. беспредел!»
«За что?», — изумлённо спросил Петя. Он, в отличие от своего собеседника, блатную феню немножко понимал, и поэтому принял Диму за сумасшедшего, возможно, буйного. И испугался не на шутку.
«За то, — громко, чтобы слышал весь лагерь, сказала Катя, — что ты — известный провокатор Антон Петров!»
«А что же она мне какую-то лапшу про ночных анархистов на уши вешала?, — подумал Петя, — Нет, точно провокаторша. Да и почему иначе она устроила весь этот цирк?» Испугавшись, что за разоблачением могут последовать побои, он решил перейти в наступление.
— Нет, это ты провокаторша, Маша Иванова! И Антон Петров это тоже ты!
Услышав это, Матильда остолбенела. Она на самом деле была Маша Иванова, тёзка и однофамилица московской активистки, но Петя об этом не знал. Несколько дней Матильда-Маша пребывала в состоянии какой-то прострации, но потом, придя к выводу, что у Петра что-то не в порядке с головой, успокоилась.
Выйдя из палатки, Петя увидел Матильду с рукой на перевязи и на короткое время потерял способность соображать: такое синхронное ломание рук девушками противоречило теории вероятности. На всякий случай он и ей сказал, что она — Антон Петров. Однако, выходя с территории лагеря, Пётр увидел Лену со сломанной рукой и успокоился, решив, что у него просто солнечный удар.
В этот день так же про себя подумал ещё один человек. Агент ФСБ, внедрённый в лагерь, долго силился понять, почему все уже второй день принимают друг друга за какого-то Антона Петрова, которого, судя по всему, никто из присутствующих в глаза не видел, но все знают, и почему Дима, разрисованный какими-то странными картинками, полез в море с мочалкой. Однако, к вечеру агент убедил себя, что всё, им виденное и слышанное, реальность, и решил сообщить обо всём в своём очередном донесении шефу.
Антонов решил пойти в посёлок, где есть автобусная остановка, не по дороге, а по берегу моря. Пройдя немного, он остановился: перед ним стояла палатка, над которой красовался портрет Леонида Ильича Брежнева, обвешанного орденами. Вокруг валялись пустые банки из-под пива. Петя понял, что это палатка тех самых вчерашних «Антонов Петровых».
Вышедшие из моря трое парней подтвердили, что их действительно выгнали из лагеря этой ночью.
Остаток дня и ночь все четверо провели с пивом, купаниями в море и дискуссиями об оппортунизме и порядках в странном лагере.
Наутро Петя попрощался со своими новыми знакомыми и пошёл на автобус. В посёлке он посетил «знаменитый» туалет, но ему повезло, отделался шишкой.
Начальник местного УФСБ раздражённо ходил по кабинету. «Этот агент, что, дурак?», — думал он. «Ему было поручено разведать в левом лагере что-нибудь по части экстремизма там, или терроризма, а он что пишет? То он сообщает о каком-то загадочном сортире, в котором неведомая сила всем ломает руки; то все разоблачают и периодически выгоняют какого-то «Антона Петрова», который оказывается то мужчиной, то женщиной, то вообще един в трёх лицах. Как я теперь буду отчитываться перед московским начальством? Про тайну сортира писать?»
Немного успокоившись, начальник снял трубку местного телефона: «Майор Карпов? Подойдите ко мне!»
Нелёгкая задача досталась майору Карпову. Разобраться в хитросплетениях взаимных обвинений и подозрений левых революционеров не смог бы и сам Шерлок Холмс. Кто такой Антон Петров, которого все ловят? Почему за него поочерёдно принимали четырёх парней и двух девушек? Почему один из «Антонов Петровых» принял одну девушку за другую, и их обеих за «Антона Петрова»? Что за страшный человек, от которого все в ужасе, приходил в лагерь? Почему вполне вменяемый интеллигентный парень разукрасился странными картинками и пытался выдать себя за уголовника? Всё началось со странного происшествия в сельском туалете, так, может, разгадку тайны нужно искать там?
Однако, когда на следующий день группа сотрудников ФСБ во главе с майором Карповым явилась на место, где стоял сортир, она обнаружила там только кучу вонючих досок. В сельской администрации чекистам сказали, что туалет снесён ввиду его безнадёжно-антисанитарного состояния.
Стало ясно, что майору Карпову задача не под силу. Требовалось опросить десятки свидетелей — участников лагеря во многих городах России.
Вскоре директор ФСБ Патрушев сделал соответствующее распоряжение.
Опросы свидетелей также ничего не дали. Кто-то ничего не знал сверх того, что докладывал агент, кто-то (в их числе Пётр Иванович Антонов) отказались отвечать на вопросы, ссылаясь на свои конституционные права. Остальные дали показания, настолько противоречащие одно другому, что ещё больше всё запутали.
Последняя надежда оставалась на днепропетровских участников. Дело выходило на международный уровень.
Президент Путин углубился в чтение сопроводительной записки Патрушева. «Сортирное» дело Путина очень заинтересовало и он, подписав что надо, связался с Патрушевым и попросил постоянно держать его в курсе.
Андрей Петренко не счёл нужным что-то скрывать от сотрудников СБУ по той простой причине, что сам ничего не знал. Поддавшись на двадцатую или тридцатую просьбу «подумать хорошенько» («а то пропуск не подпишем»), он вспомнил, как Петя рассказывал, что его выгнал из лагеря «крутой уркаган». Петя, вроде бы, это говорил с иронией, но мало ли…
В общем, СБУ с честью справилась со своей частью работы по разоблачению международной террористической организации (а что это ещё могло бы быть?), о чём было незамедлительно сообщено в Киев, а оттуда — в Москву.
Путин читал очередной доклад Патрушева. Из доклада следовало, что в лагере присутствовал какой-то уголовный авторитет. Агент ФСБ, не обративший внимание на столь важное обстоятельство, лишён премии на 50% и отправлен в очередной отпуск в январе.
«Вот что, товарищ майор, — сказал начальник УФСБ майору Карпову, — Президент почти взял дело под личный контроль, а у тебя никаких результатов. В ближайшее время представь хоть какие-нибудь сведения об Антоне Петрове, иначе станешь капитаном!»
Бедный пока ещё майор Карпов решился на отчаянный шаг. Дни и ночи он «висел» на сайте Антона Петрова, пытаясь из длиннющих статей понять, почему оппортунистический ревизионизм в данный исторический момент опаснее ревизионистского оппортунизма. И, наконец, такое жестокое самоистязание вкупе с бессонными ночами и литрами выпитого кофе сделали своё чёрное дело.
«Расследование временно приостановлено…, — читал Патрушев очередной доклад, — …майор Карпов сидел на фонарном столбе и кричал: «Ку-ку, я Антон Петров!»… Медики прогноз считают благоприятным». Так и было доложено Президенту.
Получив доклад, Владимир Владимирович Путин призадумался: за всё время службы в разведке ему ни разу не приходилось сталкиваться с такими сложными делами. Президент от души позавидовал своему предшественнику: «Уж он то после одной-двух поллитр непременно во всём бы разобрался!»
Членам Радикально-революционной партии, собравшимся в квартире СГРРа, было не до этих мелочей. «На носу» был революционный праздник 7 Ноября и демонстрацию нужно было провести не хуже, чем в предыдущие годы. Речи на эту тему лились рекой. Маша, вооружившись маркером, ставила пометку на ухе тем, кто выступал много и не по делу. Некоторые заработали столько пометок, что уши у них стали полосатыми.
А потом была демонстрация. Маша шла с Людмилой, членом партии с многолетним стажем. Людмила несла большой красный флаг. У Маши в руках был маленький флажок, и она учила Людмилу, как нужно правильно держать большой флаг. Маша считала, что практические задачи она понимает лучше, чем взрослые партийцы.
А, может, это так и было.
20.08.2007
