С художественной точки зрения "Исповедь" Жвании не содержит в себе ничего нового. Автобиографический роман-исповедь авантюриста-неудачника, попытавшегося сделать карьеру в альтернативных структурах и не сумевшего ее сделать, но сумевшего хотя бы художественно изложить историю своего поражения, чтобы извлечь из него косвенные выгоды, этот жанр задолго до Жвании был изрядно обкатан Лимоновым, и Жвания в нем - не более, чем подражатель. Это делается еще более заметным из-за описанного в романе участия Жвании в деятельности НБП. Как Жвания-политик был всего лишь вассалом политика Лимонова, так и Жвания-автор не более, чем ученик, последователь Лимонова-писателя. Последнего можно поздравить с тем, что у него появились подражатели.
Есть лишь два, по-видимому, связанных друг с другом отличия жваниевского творения от лимоновского. Во-первых, Лимонов не стесняясь подемонстрирует свою сущность, уже из его "Эдички" видно, что автор - самовлюбленный, до придела эгоистичный тип, единственная мораль которого, это полное отсутствие для себя любимого какой бы то ни было морали; Жвания же пытается выдать себя за идейного борца, правда, то и дело меняющего свои убеждения, но делающего это из-за постоянного поиска правильного пути, который ему никак не удается найти. Во-вторых, Лимонов при всей своей самовлюбленности не боится себя унизить (дркгое дело, что унижает себя он с истинно мазохистским наслождением), в то время как Жвания всячески стремится изобразить себя максимально "крутым". Правда, делается это не столько за счет самовозвышения (для этого не всегда удается найти повод), сколько за счет "опускания" других. Большая часть людей, с которыми контактирует Жвания, оказываются какими-то недоделанными: тот прилюдно выпускает газы, этот "испугался" захотевшей его голой женщины (интересно, что когда сам Жвания оказывается в подобной ситуации,его отказ изображается прямо-таки как иллюстрация его морального величия). Интересно, что единственным из его патронов, в сторону которого не делается абсолютно никаких плевков (даже при описании расставания с ним) - это все тот же Лимонов. Уж его-то "обгадить" было совсем нетрудно, можно было пройтись хотя бы по поводу его "Эдички"; однако для Жвании он не "эдичка", а "харьковский хулиган", "беспощадный подросток Савенко" - словом личность, может и не дружественная, но безусловно романтическая и заслуживающая уважения. Повторим, Лимонов - единственный, кто удостоился от Жвании подобной самурайской верности.
Вышеупомянутые различия между "Исповедью" и "Эдичкой" могут иметь разные причины. Возможно, у Жвании, просто потому, что он меньше Лимонова, нет такого запаса бесстыдства, и он ведет себя как актриса, мечтающая стать звездой но однако стыдящейся сняться в порнофильме. Возможно, Жвания видит вторичность своего романа и стремится хоть чем-то отличаться от Лимонова. Возможно, дело в том, что Лимонов противопоставлял себя обществу в котором было больше лицемерия (хотя и цинизма хватало), а Жвания - обществу в котором больше цинизма (хотя и лицемерия достаточно). Возможно, Жвания ориентируется на несколько другую среду. Возможно, наконец, что дело просто в особенностях личного темперамента или личного окружения героев. Ну, в самом деле, к лицу ли сыну гор Жвании называть себя "полупедерастом" или "Димочкой" или писать, что он за границей делал кому-то минет? Да его свои же родственники убьют как собаку, чтоб фамилию не позорил. В любом случае отличия эти второстепенны, хоть и хорошо заметны и несмотря на них "Исповедь" Жвании остается чистой воды подражанием Лимонову.
В заключение можно сказать еще вот что. По собственному утверждению, Жвания на воем романе заработал двадцать семь тысяч рублей, на которые купил себе новый диван. Даже если он прибедняется, то надо думать, не сильно (если бы он заработал миллионы, об этом скорей всего было бы известно). Иными словами, как в политике и литературе Жвания безнадежно отстает от Лимонова, так и в финансовых успехах своего романа он отстал от своего кумира столь же безнадежно. Что ж, по Сеньке и шапка. Честный человек, потерпевший неудачу или обманутый мошенниками вызывает сочувствие. Но авантюрист-неудачник, обманутый мошенник, проигравшийся шулер - только презрение, ибо они сами выбрали себе жизнь по закону: "Пусть неудачник плачет!"
Некоторые из таких неудачников, разочаровавшись в жульнической романтике или поняв, что "графа Монте-Кристо из них не выйдет" решают отказаться от своих занятий, однако - далеко не все. Автору этих строк доводилось слышать про фальшивомонетчиков, которые, делая металлические пятирублевки, больше потратили на их изготовления, чем "заработали" на их реализации. Им проще было бы заняться честным трудом, пусть даже низкооплачиваемым (все не в убыток), но "пацаны бы не поняли". И что особенно важно: как в карточной колоде должны быть не только тузы, но и шестерки, чтобы тузам было кого бить; как среди боксеров должны быть не только чемпионы, но и аутсайдеры, служащие чемпионам живыми грушами, получающими от них нокауты (и тем поднимающие их престиж), но все равно продолжающие участвовать в поединках; так и среди авантюристов должны быть не только счастливчики, но и неудачники. Исповедь Жвании - это исповедь одного из таких неудачников. Таким же неудачником был и Лимонов, когда писал своего "Эдичку", с помощью которого он, собственноговоря, и переломил ситуацию. Однако, что удалось Лимонову, не удастся Жвании. Имено потому, что он - всего лишь подражатель. Тема, как и осетрина бывает только одной свежести - первой; если тема второй свежести, значит она - тухлая. Кому нужен торговец тухлятиной?
