1
ВЕК ЖИВИ - ВЕК УЧИСЬ!

Восьмиклассник Володя Милов не соответствовал своей фамилии. Он был длинным и худым. К тому же был резок на язык, притом остроумен и находчив. Ребята его уважали и боялись. А отец его, бывший редактор «Советского рабочего», после путча вынужден был расстаться и с работой и с КПСС. Первое время он не находил себе места. И вскоре после того, как образовалась РПК, стал её секретарём. Комсомол тоже был распущен. А к брежневцам мальчику идти не хотелось. Ему хотелось чего-то покруче. И вот, на первомайской демонстрации, куда он пошёл с отцом в 1994 году, Володя встретил группу интересных ребят. Их было немного – человек 20-30. Но и не так уж мало для разрозненного митинга. Все они были веселы и задорны, лишь невысокая смуглая девушка Оля сохраняла строгий вид. И все были в красных рубашках.
Юноши и девушки шли и пели революционные песни.

И стройный невысокий юноша нёс табличку ВМСГ – Всесоюзная Молодая Сталинская гвардия. Это были юные сталинисты. Недавно они вышли из взрослой ВСГ.
Парень с табличкой поздоровался с Игорем Александровичем Миловым и подошёл к Вове.
- Мальчик, возьми газету.
Газета называлась «Революция».
- Вот – подумал Вовка – в школе говорят: «Сталин-такой плохой», а ребята вполне приятные. Хоть было немного боязно заговаривать со старшими.
- А у вас есть своя тусовка? – спросил он Павла.
14-летний подросток Володя и сам не знал, что вскоре он станет правой рукой командира ВМСГ Павла Полякова.

Поэт ВСМГ Миша Николаев – высокий кудрявый шатен, не зря предложил выйти в красных рубашках – итальянский революционер Гарибальди был для него идеалом. А в СССР была своя «Молодая Гвардия». Она действовала в войну в Краснодоне. Герои подполья боролись с фашистскими оккупантами. Почти все они погибли. Но дело их живет. Фашисты были изгнаны с краснодонской земли. Краснодон остался социалистическим.
А теперь опять неспокойно в городе. Распался СССР. Рабочим на заводах месяцами не платят зарплату. А цены растут лавиной. А рабочие боятся выступить, чтобы не оказаться на улице. За них это сделают молодогвардейцы.
Миша Николаев едет в поезде из Москвы в Краснодон с Павлом Поляковым и юным Володей. Володя едет по школьному билету и учит учебник истории в пути. А Миша смотрит в окно, где мелькают деревни. Его отец тоже украинец.
- Хватит читать, Вовка! – говорит Павел. - Там всё враньё. Лучше мы тебе расскажем.
И они с Мишей всю ночь говорят о политике и о поэзии.

На следующий день молодогвардейцы Николаев, Поляков и Милов встретились с местными большевиками и обсудили программу действий.
Местные товарищи повели друзей по нескольким заводам и фабрикам. Там ребята раздавали рабочим заранее приготовленные листовки и газеты «Товарищ». «Долой капитализм. Да здраствует Советский Союз!» - читали краснодонские рабочие по пути в цеха.
А значит, лёд тронулся. Перед отъездом в Москву, ячейка из 3 человек приняла решение повесить флаг на самой высокой точке Краснодона. Действовать решили ночью. И Володя Милов говорил товарищу Полякову: – Я хочу повесить флаг на башню!
Павел не был альпинистом. Что говорить про несовершеннолетнего Милова? Но так было надо!
Несмотря на протест осторожного Миши Николаева, Павел и Володя вместе полезли на башню. И в самый торжественный предрассветный момент Володя Милов принял из рук Павла древко и закрепил его на крыше.
- Венсеремос! Молодцы ребята! – воскликнул Миша Николаев.
Это был звёздный час Володи. В эту ночь его кандидатский срок закончился.
…Знамя с трубы сняли только через несколько часов после отъезда ребят.

МАЙСКАЯ ГРОЗА

/ песня / Посвящается Ульяне Громовой

Любовь с революцией в мае сольётся
И счастье придёт вместе с майской грозой,
А знамя как парус по ветру несётся,
И в красных рубашках грохочет прибой.

ПРИПЕВ
Красное знамя над Краснодоном
Кто-то поднял этой ночью опять.
Слава героям и слава влюблённым,
Нас никому не удастся сломать!

В Советском Союзе гроза пробежала,
Над Родиной нашей плывут облака.
Пока ещё наших товарищей мало,
Зато будет завтра людская река.

ПРИПЕВ
Красное знамя над Краснодоном
Кто-то поднял этой ночью опять.
Слава героям и слава влюблённым.
Нас никому не удастся сломать!

Майские грозы пройдут по Вселенной…
Майские ветры везде прошумят.
Самой великой строкою нетленной
Майские звёзды на небе горят.

ПРИПЕВ
Красное знамя над Краснодоном
Кто-то поднял этой ночью опять.
Слава героям и слава влюблённым,
Нас никому не удастся сломать!

Новое время требовало новых теорий. Где их взять? Для политика важен культурный уровень – считал Миша. И в 1996 году была дана команда всем поступить на истфак Пединститута. Это был рассадник левых идей и настроений того времени. Сколько анархистов, марксистов-ленинистов и троцкистов вышло оттуда!
Но Володе Милову было ещё рано. Павел предпочёл поступить в МИРЭА на инженера – он больше любил математику. А Коля Федоров и Ольга Котова поступили на дневное отделение. А Миша в свои 28 пошёл на вечернее. Он был самым взрослым студентом, но выглядел не старше других и мало отличался от них. Когда через пару лет Володя Милов окончил 10 классов, для него не было вопроса, куда поступать. Оля старательно взялась за учёбу. Она занималась целыми днями. И училась на все пятёрки. А с третьего курса после практики осталась работать в той же школе – директор не хотел её отпускать. Хотя она ростом, да и комплекцией была мельче многих своих семи- и восьми – классниц, ее уважали и побаивались. Она умела держать дисциплину на уроке. Но и её друга Колю ученики любили не меньше. После уроков целая ватага мальчиков бежала за ним с криком: «Николай Августович! Можно вас проводить?»
А однажды на экзамене по истории России Ольге Котовой попался билет про Сталина. Преподаватель - ярый антисоветчик - неодобрительно отозвался о нём. И Ольга стала с ним спорить. Она сказала, что в 30-е годы в стране было много достижений. На этом экзамене девушка получила 3 и лишилась повышенной стипендии. Это было её боевое крещение.
После экзамена было собрание партъячейки. Там Ольга рассказала своему молодому человеку Коле и его друзьям, как она пострадала за убеждения. Сегодня она была героиней дня.
А Михаил уже думал о создании институтской ячейки ВМСГ. И кандидаты были. В параллельной с ним группе училась 23-летняя красавица Инна. У неё были светлые волосы и синие глаза. Она хорошо училась, выступала с докладами. Такие грамотные марксисты позарез нужны кружку. Но Инна всегда шла домой не одна – то с подругами, а то и с друзьями. Трудно было к ней подступиться. Но как-то Миша решился. Он предложил ей остаться и обсудить книгу «Капитал». Она выступила с докладом на СНО, но Миша был не во всём с ней согласен.
Однако его не пугало различие во взглядах.
- Не выйдет, – сказала Ольга. – У неё другие планы. Она собирается в аспирантуру. И вообще, если хочешь знать, она – самая красивая в институте!
- Ну это замечательно! – заметил Миша. – Нам, коммунистам, не нужны дураки и уроды!
- Не вижу в этой мысли ничего коммунистического, – возразила Ольга.
Инна ему теперь нравилась не только как товарищ. И всё поплыло и смешалось в голове и сердце молодогвардейца.
Но Инна так и не пошла на встречу. Она не хотела замечать его чувств, а они хлестали через край. И Миша снова, как в юности, стал сочинять стихи – лирику, уже вытесненную агитками.

СЛУЧАЙНЫЕ ВСТРЕЧИ

Бывают случайные встречи,
Что могут напомнить о Вас.
И в этот таинственный вечер
Мне памятен свет Ваших глаз.

Мне памятна Ваша улыбка
И золото светлых волос.
Вся жизнь моя – просто ошибка,
Мне Вас полюбить довелось.

Я помню, Вы мне говорили,
Что я Вам не нравлюсь совсем,
Но я разлюбить Вас не в силе,
Иначе живу я зачем?!

И пусть никогда Вы женою
Не станете мне, как мечтал,
Но в сердце всегда Вы со мною.
Вы – жизни моей идеал.

Я рад был бы просто общаться
И, если возможно, дружить,
Но Вы не хотите встречаться,
И некого в этом винить.

Люблю ли я Вас? Я не знаю,
Но горе сильнее любви.
Иду я влюблённый по маю
И дни не считаю свои.

- Он какой-то не такой как все, – объяснила Инна Ольге.
- Разве это плохо? – спросила ее Ольга.
Но чем она могла помочь Мише? Она сама была свободна. А ей исполнялся уже 21 год. У неё были хорошие товарищи – Миша, Павел и теперь Володя. Но ухаживал за ней неприметный невысокий блондин в очках – Коля Фёдоров. И только. Дальше дело не шло…

- Знаете что, Паша, – сказал Миша Полякову. Народу у нас маловато.
- Да, не идёт к нам народ, – согласился Павел, – слишком распространены обывательские настроения.
- Значит, надо заинтересовать чем–то простых людей. А что им нужно? Чем мы можем их привлечь?
- Можно найти чем, - задумался Павел. - Вот, Оля и Яна Фёдорова, Колина сестра, хорошо поют. Может нам создать свою агитбригаду?
- А если сразу ансамбль революционных песен? – вдруг загорелся Миша.
- Так сразу? - удивился Павел. – Это как.
- Павел, этого ещё никогда не было. Так что мы будем новаторами, первыми ласточками. И к тому же убьём двух зайцев сразу.
Речь шла о поэзии и политике.
- А музыка и привлечёт к нам обычный народ. А потом…
Миша замолчал, задумавшись. Павел знал Мишу. Он вспомнил ещё советские времена, когда он, Павел, 17-летним школьником влился к ним во вновь созданный поэтический кружок «Звук». Там был демобилизовавшийся ракетчик Миша Николаев и абитуриент МГУ Гена Трохин. Правда, тогда лидером кружка был мариуполец, гостивший в Москве, 25-летний Серёжа Казкин. Он был очень плодовитым поэтом, и Павлу приходилось выбирать из сотен, тысяч стихов Серёжи лучшие. А Миша, как никто другой, умел пробивать их стихи в печать. А потом началась перестройка. И они с Мишей и Геной решили отойти от поэзии и заняться борьбой. А «демократ» Серёжа Казкин остался верен поэзии, и вернулся в Мариуполь.
Павел подумав, согласился с Мишей. Он тоже соскучился отойдя от искусства. А Ольга не хотела резко менять планы. Она пела в детстве в хоре Локтевых и знала, что музыка – дело серьёзное. Но она и Володя подчинились большинству. Володя учился в музшколе по классу фортепиано. Правда, сам не пел, не считая себя Лоретти. А вот поэт Гена Трохин не стал почему-то вливаться в ансамбль, хотя был высокий, видный, да и пел неплохо…

2
ПО ТРОПИНКАМ ЗЕЛЁНОГО ЛЕСА

В составе нового левого ансамбля «Зелёный лес» всего 3 девушки. Все они – вокалистки, кроме того, Яна, Оля и Николай успешно учатся играть на гитаре. Но они – не просто артистки. В дебрях «Зеленого леса» растворились молодогвардейские волки.
Репетиции отнимают так много времени, что все молодогвардейцы решили уйти из института. Лишь Ольга как всегда была настроена скептически и осталась на дневном.
А Володя Малов успел поступить на первый курс и отчислился по просьбе Павла вместе со всеми. В ансамбле он незаменим. Он хорошо играет на клавишных и недавно сочинил песню против фашистов.
После концерта, где они исполнили эту песню, к ним подошли несколько бритоголовых и нецензурно выругались. Настроение было испорчено.
Зато в антифашистском лагере под Пушкино эта песня была встречена анархистами и коммунистами на Бис! Все просили дать ее переписать. Но чем писать в лесу?
Член партии большевиков Вера Петренко тоже побывала в этом лагере, но недолго – Валерий его не приветствовал.
Зато 18-летняя либералка Лера едва приехав, перезнакомилась со всеми отдыхающими.
Девушки вспоминали, как на фоне расслабленных ребят из леса появилась группа молодых и симпатичных людей, в отличие от многих очень аккуратных и подтянутых, с гитарами в руках.
В считанные минуты они четко поставили новые яркие палатки. На фоне этой красоты Лера и сфотографировалась с новыми знакомыми – Павлом, Мишей, Володей и Олей.
Уехавшей Вере говорили, что концерт был отличным.
В школах охотно слушали молодых бардов-коммунистов. Но песен про политику руководство не любило. И в случае их исполнения ребята теряли свой и без того скромный доход. Не говоря уж о популярности – а она была нужна как воздух.
И начинающим артистам «Зелёного леса» приходилось наступать на горло собственной песне.
Больше всего Мише нравится петь с Яной Сапожко, сестрой Коли Федорова. Она раньше не была членом ВСМГ, но к ансамблю подключилась. Сколько ей? 23- не больше. Она – высокая и стройная, повыше брата, и умеет делать «мостик» и садиться на «шпагат». А главное – у неё левые взгляды. А муж её вроде верующий. И они спорят. Но сейчас такое время, что многие верят в бога.
И вот, Миша с Павлом тоже решили недавно креститься в церкви. Это решение они приняли после того, как перешли на лирический репертуар. Хотя кое-кто удивлялся, зачем? Чтобы быть ближе к народу. Тем более, Павел до того, как стал сталинистом, верил в бога.

На том и сошлись. Миша Николаев написал в тот день новую песню.

«Давай-ка, Янка, станем ближе к Богу
И запоёт про нас «Зелёный лес»
Как вышли мы на светлую дорогу
И потеряли к бедам интерес.
До радости, до будущей победы
Пройдём, мой друг, с тобой, презрев покой.
И мы споём, как любит вас заветный
«Зелёный лес», и шлёт привет большой».

Из церкви шли с чувством грядущих перемен.
- Как хорошо, Яна, что вы у нас в ансамбле! Спасибо Коле! После Ольги ты лучшая солистка.
…Рев.марксистка Вера Петренко в молодости была чем-то похожа на Янку – и ростом, и сложением, и взглядами. Поэтому сценарий через несколько лет с той поры мог повториться ещё раз…

Январским вечером Павел позвонил своему другу Гене, в гостях у Гены был Миша. Он был взволнован и чуть не плакал.
- Мне пришла телеграмма от мамы Серёжи Казкина. Он погиб.
Друзья давно не видели Сережу Казкина. Времени было в обрез. Не до того было. Но в начале 90-х он подолгу жил в просторной квартире Гены Трохина на окраине города. А Павел мог часами говорить с ним о поэзии. Казкин был необычайно эрудирован. Но он не любил коммунистов. В последний год своей жизни Сергей особенно болел…
Миша и Гена ещё долго молчали растерянно. Потом пошли на почту.
«Серёжу любим и помним. Миша Гена Павел» – отбил телеграммой Николаев.

Чтобы у ансамбля было бы больше слушателей, нужно было давать объявления. И ребята стали спорить, чей телефон дать. У Павла с Мишей были против родители. Сошлись на Янке Сапожко – она жила отдельно от родителей. И квартира Сапожко стала пресс-центром. Как-то к супругам Сапожко наведался даже участковый. С трудом удалось доказать, что нет ничего страшного, простая эстрада.
А у Янки после этого был первый скандал с мужем Алексеем. Он сказал, что ему не нужны неприятности.
- Потерпи, Яна, - сказал Миша, – скоро мы станем знаменитыми, и врагам будет стыдно!
И друзья-артисты рассмеялись.

…-А у вас с Олей как? – спросил Павел Колю Федорова.
- Как и раньше. Встречаемся, – ответил Николай. – А что?
- Пора бы вам расписаться Коля, - заметил Павел. – Сколько времени вы знакомы? Года три. Чего тебе тянуть – то резину?
Оля нравилась Коле Федорову. И он понял, что Павел был прав.
- Да я не тяну… Хорошо, я подумаю, – согласился он, смутясь.
Через неделю - день рождения Ольги. Ей 22. Она уже на четвертом курсе и староста группы. Но ансамбль «Зелёный лес» отнимает всё время и силы.
Сегодня в далекой квартире на Теплом Стане весь ансамбль снова в сборе.
Миша на последние деньги дарит имениннице торт и книги Маркса и поэта Гунько.
О революции забывать нельзя!
Нет только мужа Янки, они по-прежнему в ссоре.
Зато есть большая радость. У Оли и Коли Федорова скоро будет свадьба.
Друзья шутят, что Оля и Коля спелись.
А потом ансамбль «Зелёный лес» впервые пригласили выступить на телевидении, в передаче «Профессиональные любители». Там им дали всего 1 минуту на выступление. Но эту минута стоила десятков часов репетиций!
Честь выступить в передаче «Профессиональные любители» решили предоставить супругам Федоровым. И в назначенный день они пришли в двухэтажное здание в центре Москвы.
Оля и Коля сидели в студии в ожидании вместе с такими как они артистами-любителями, не на шутку волнуясь.

«По городу мчится
Река огней.
Сердце стучится
Все сильней.

Счастлив ты,
Счастлива я:
Будем теперь
Вместе всегда.

Радость летит
К центру души,
Злу не разбить
Общей судьбы.

Счастлив ты,
Счастлива я:
Будем теперь
Вместе всегда.

В теплых ладонях,
У края тревог
Держим уверенно
Счастья цветок.

Счастлив ты,
Счастлива я:
Будем теперь
Вместе всегда»

- спели хором в студии артисты Федоровы свою песню «Счастье» – как потом оказалось – одну из последних…
Эта минута была звёздным часом «Зеленого леса»
Летом Коля решил поехать в деревню. На этот раз вместе со своей женой. Павел и Миша проводили их на вокзал и пожелали творческих успехов.
А после возвращения из деревни Федорова как будто подменили. Он сказал, что он хочет отойти от борьбы и заняться своими личными проблемами.
- Как тебе не стыдно, – упрекнул его Миша – ведь ты – командир ВСМГ!
- А я могу уйти с поста командира! – вдруг заявил Коля.
И тут неожиданно его поддержала Ольга:
- Я согласна с решением Коли. И тоже прошу освободить меня от поста комиссара ВСМГ.
Миша был в шоке. Ведь именно он в свое время рекомендовал Ольгу на комиссарскую должность. Но он чувствовал, что уже не имеет былого влияния на Ольгу. Теперь она полностью подчинялась мужу.
И ячейка была обезглавлена.
Предстоял долгий и сложный разговор о проблемах и о том, как жить дальше. Не хотелось Мише и Павлу идти на этот разговор. И они тянули время. И потеряли его.
Но ансамбль просуществовал ещё три месяца.
В декабре по совету беспартийного литератора Симонова все подали свои стихи и песни на конкурс. В случае победы их бесплатно печатали в сборнике и даже дали бы бардам спеть. Все согласились попытать счастья, но Оля, Яна и Николай подавали уже от новоиспеченного Лито «Фамилия». А конкурс этот прошёл один Симонов – в тот год – член жюри. Даже верлибриста Павла Полякова протолкнуть не удалось.
Оля Федорова сказала тогда Яне - также проигравшей – что это отбило у неё всякое желание заниматься творчеством.
Больше на конкурсы от «Фамилии» ничего не поступало…

После распада ансамбля «Зелёный ЛЕС» Николай Федоров и Володя Милов благополучно восстановились в своём институте.

ПРИЛЕЖНОМУ СТУДЕНТУ

По главной нашей площади
Развеет ветер флаги.
И запрещённый митинг -
Словно яблонь райских плод.
А ты в аудитории рисуешь на бумаге
Из тома «Капиталова» товаро-оборот.

Ты не пойдёшь на улицу –
Сегодня будет тихо.
И ветер перемен не постучит
К тебе в окно.
Всё будет замечательно.
И не помянут лихом
Побитые товарищи
За страсть учиться в зной.

Ты очень скоро вырастешь,
И свой диплом получишь.
Пойдёшь на фирму, в армию,
стажёром в «универ»,
С хорошенькою девушкой
Ты не упустишь случай
Приятно время провести
Без дыма в голове.

А я останусь в неучах,
Не пожелав карьеры.
Останусь в одиночестве,
Сжигая все мосты.
Я в маленьком издательстве
Работаю курьером.
И мне плевать на чистоган
С коломенской версты!

Но если революция
Дойдёт до нас когда-то
И кое-кто останется,
То не случится ль вдруг,
Что бывшие товарищи
Объявят ренегатом
Студента осторожного,
И флаг возьмут из рук?

3

ЗОЛОТО ПАРТИИ

По мотивам одного раскола у троцкистов

Грузчика Костю Дроздова, 40 лет от роду, Валерий не любил за критику марксизма и в квартиру не пускал. А Вере было скучно сидеть с комсомольскими пацанами. Ей бы кого постарше. Но в партию Большевиков тянуло больше молодёжь.
И Дроздов надеялся, что ему повезет, и он прорвется.
Но сейчас Валерий был вредный. – Мне сегодня хватит и одного Кости, – заявил он, закрывая перед Дроздовым дверь.
Невысокого подтянутого парня лет двадцати звали Костя Комлев. Он сидел на табуретке и собирался вступать. На коленях у него сидела двухлетняя дочь Валеры. И, чтобы она не упала на пол, он придерживал её левой рукой. А правой писал заявление. Валерий небрежно снял Майечку у Кости с колен и пожал ему освободившуюся руку.
- Смена, однако!
- Смена нам нужна, – согласилась Вера. Она подошла к окну, проводила прощальным взглядом Костю-грузчика, и не спеша села на собрание.
Новичок всем понравился. – Деловой парень, – поняли партийцы. Таких здесь как раз не хватало.

Этот молодой парень, почти юноша, особенно напоминал Вере Петренко о советском прошлом, столь безвременно ушедшим прочь. Откуда оно в нём? В возрасте, когда он должен был стать комсомольцем, он увидел расстрел Дома Советов.
Кто расcказал ему о былых советских годах? Бабушка – 25- тысячница из Можайска? Дед – ветеран войны?
Петренко и её ровесники начали забывать понемногу советское прошлое и свое детство – и это забвение им дорого обходилось…

«ЗЕРКАЛО ПАРТИИ»

У Валерия Белова огромная и боевая партия, которая имеет славную историю.
Она закалена в боях за Дом Советов и проверена боевым крещением запрещенных митингов. Она давно существует. А какие люди в этой Партии! Ребята – сплошь убеждённые марксисты и каждый из них, случись форс-мажор, мог бы провести собрание сам. Сержу не больше 16 с виду, а он имеет железную волю и поставит на место любого. Здесь он главный «эксперт» по ксенофобии. Митя был когда-то завсегдатаем у панков и как все, выпивал и бренчал на гитаре, но теперь резко завязал и начал новую жизнь. Легенда гласит, что в газету «Большевик» была завернута очередная порция косяка. А Костик Комлев из неполной семьи в деревне под Тверью, но сам подготовился и поступил в Московский педуниверситет на истфак и теперь – видный публицист и теоретик партии.
И девушки не отстают. Все они довольно молоды, интересны и обладают железным характером. Студентка юридического колледжа Галка Митина родом из Кимр, рано потеряла мать, и была заводилой у поселковой шпаны, а теперь – тоже журналист и правая рука Валеры.
Красавица Настя Лещёва учится на 2-м курсе Оренбургского мединститута. Она оказывала помощь самому Белову, когда его на митинге побили фашисты.
Вера Петренко – один из ветеранов Партии. Когда-то начинала с демократами, а увидев Белова на митинге, сразу пришла к коммунистам. По заданию Белова тоже пошла работать на ЗИЛ, на конвейер. К 30 годам она успела побывать замужем, развестись, уволиться с завода по сокращению, и теперь ходит на собрания с новой силой. Говорят, её статьи тоже есть в Газете.
Марк Павлов – тоже медик и художник-любитель. Начинал как анархист, но теперь-большевик, и считается главным большевиком в партии. Даже лежа в больнице, он рисовал иллюстрации к газете.
Все эти люди и составляют Золото партии, которое дороже всех партвзносов, что собирает супруга Белова, Катя, временами. И Валерий, собрав очередные взносы и закупив партию «болванок», решает сделать партдиск, где будут размещены статьи видных вождей со дней её основания. И Костик Комлев и Митя-панк старательно набирают на компьютере как свои статьи, так и статьи самого Белова.
Галка впервые не остаётся на ночь в общаге колледжа, а по просьбе Валеры, ночует у него, и они всю ночь, пока жена с дочкой отдыхают, штампуют с ним «болванки» диска под названием «Зеркало партии».

В мае Вера заметила незнакомого наголо обритого парня, который уже не молчал, а активно выступал на собрании.
- Вы уже у нас были? Я вас не узнала с новой прической. – призналась Вера.
Костя только что вернулся после сборов, он закончил 3 й курс МГОПУ и теперь выполнял почетный долг. С полигона он приехал прямо к Валерию, и тот разрешил ему переночевать. Правда, спать пришлось на стопках газет «Большевик». Но проснулся вполне бодрым.
- Костик, поздравляю, отмучился! - подошла к нему Галочка. - Зато теперь не загремишь в армию!
- Почему нет? – возразил Костя. - Кто-то ведь должен служить.
- Ой, кошмар! – засмеялась Галочка. – Ты, Комлев, сейчас – настоящий скинхед!
- А почему он – скинхед, – не поняла подругу Вера. – по взглядам что ли?
Ей было не ясно, издевается ли она над 20-летним солдатом или так заигрывает?
И Костя не понимал этого.
- Весёлая она девчонка, – думал он , - но очень уж вредная!
- Знаешь, Вера, - призналась ей Галка по дороге в общежитие. – Я хочу закрутить с кем-то из наших – и никак не могу выбрать. По-моему ко мне не равнодушен Серж.
- По-моему – тоже. Он все время с тобой заговаривает. Но он совсем пацан. Ему нет и 18. В этом возрасте все ненадёжно.
- А мне – 16, – сказала Галка. А думаешь, в 30 надежнее?
Вера сконфуженно замолчала. Ну и молодёжь нынче пошла! Продвинутая! Она в 16 ещё играла в пионербол и только вступила в ряды ВЛКСМ, а тут серьёзная подпольная работа!

- Хотя постарше - более взрослые. Вот Митя Куликов. Какое у него прошлое. Ведь он начинал как панк. Пил, курил, глотал колёса. А потом завязал со всем.
- Хорошо, что завязал, – заметила Вера, но плохо, что пил.
- …Костя больше бы мне подошёл, – продолжала Галка. – Он чем-то похож на меня - невысокий, неброский, очень деловой. Но он далеко пойдёт. А мы…
Вера не знала, далеко ли ОНИ ушли. Она растерялась. Слишком много впечатлений за один вечер.
- Знаешь, Галка, – сказала она с высоты своего возраста и прошлого - не столь богатого. – Я-то не смотрю на них с этих позиций… Но… Если ты так рассуждаешь, то у тебя ни с одним из них не выйдет. Скорее, всего, будет кто-то четвертый.
Для комсомолки Галины Митиной всё ещё было впереди.
Вера вспомнила, как её товарищ 32-летний поэт Миша долго не хотел переходить с ней на «ты». Она много раз ему предлагала. Но когда она уже забыла об этом через год вдруг сам предложил это. Это случилось, когда они с Лерой выручили его, согласясь пойти с ним в поход ( без заболевшего друга Леры, Жана Бермана ). Была поздняя весна. А с Костей, Сержем и другими комсомольцами Белова, младше её на десяток лет, Вера как-то незаметно перешла на «ты». В их небольшой партии было принято обращаться друг к другу именно так – невзирая на возраст и пол. И она думала, как это хорошо – быть членом именно этой партии!

Весной у метро ВДНХ был межпартийный пикет. На пикете Костя, Галка, Вера и Серж продавали газеты «Большевик» и «Мысль» - Серж состоял ещё и в РПК. Покупали не очень охотно. Заодно Галка и Костя занимались агитацией прохожих. Они говорили, что только организация рабочих может изменить ситуацию к лучшему. Вера раздавала листовки, но почти не агитировала. И ребята велели ей отойти с газетами подальше. Она отошла, а когда оглянулась, минут через 10 ребят и след простыл. Оказалось, молодые люди поехали в общежитие к Косте, что было неподалёку.
Веру туда не пригласили из-за её нестуденческого возраста, как сказал бы Серж – проявили «эйджизм».
И Вера пошла домой и сочинила стишок:
«Был ветер. А в руках - листы
За деньги – красные газеты.
И были помыслы чисты,
И уносились вдаль мечты
К тому, чего в помине нету.
Стоим мы дружно и пока
Мы не уходим с поля боя.
Свежа газетная строка,
Перо приравнено к штыкам,
И потому немало стоит!»
Стихотворение так и называлось «Пикет».
К сожалению, газета «Большевик» стихов не печатала.

Рядом со скамейкой, где сели большевики, были исторические места.
- Здесь я учился на механика, – говорил Белов, показывая на пятиэтажный колледж. - А здесь мы с отцом торговали квасом. А Вере вспомнилась только фирма «Лотос», где она проработав месяц, не прошла испытательный срок. Зато в этот месяц Вера была инженером!
Сегодня было принято решения собраться в сквере и обсудить всё на свежем воздухе.
В субботу собрания не будет. Все идем на митинг. Больше никому ни слова. Официально он не заявлен, так что сами понимаете – Валерий развёл руками.
- Понимаем – вздохнула Галка! Но нужно же нам быть примером для других.
- А если у меня в субботу экзамен? – спросил Костя Комлев.
- Никаких экзаменов! – отрезал Валерий.- Студенты – мелкобуржуазная прослойка.
- Ладно. Постараюсь сдать досрочно.
В конце июня 2002 года в ответ на участившиеся задержки на митингах левых активистов, руководство партии решило принять участие в митинге «Против милицейского произвола.»
И в назначенное время почти все были в сборе. Достали заранее нарисованные плакаты. Вскоре к ребятам подошли милиционеры. Товарищей попросили убрать плакаты. Некоторые сразу свернули свои плакаты. Но Валерий Белов был не согласен.
На площади Дмитрий Куликов вдруг увидел среди множества ОМОНовских автобусов, один, в котором сидел их приятель Женя. Как-то он приходил к ним на собрание, но вступать отказался. Он был скорее теоретиком. Год назад его призвали в армию, и связь прервалась. Один только Костя Комлев продолжал с ним общаться время от времени.
И вот теперь солдат-срочник Женя Абакумов смотрел на жуткое побоище из окна автобуса.
Этот невысокий 20-летний блондин впервые наблюдал кровь так близко. В дни Чёрного октября он был ещё пионером… А сейчас он сидит в ОМОНовском автобусе как солдат внутренних войск. Он должен следить за порядком на митинге. Это порядок сейчас «нарушали» его товарищи… Женя не был трусом. Но было стыдно, и при грозном взгляде Валерия Женя отводил глаза. Хотелось выйти из автобуса и сесть в знак протеста на площади со всеми. Но приказ есть приказ. И оставалось наблюдать из окна, как ребята из обоих комсомолов держали плакат «Нет произволу милиции», как милиция приказывает всем разойтись, а леваки садятся на асфальт в знак протеста…
А потом его автобус стал заполняться теми, с кем он пил чай и спорил о классовой природе советского общества. В этой толпе Женя искал глазами и своего друга Костю Комлева. Но его нигде не было.

А после митинга все остальные беловцы, были задержаны и избиты. Таких жестоких избиений ещё не было… Не пострадал только комсомолец Костя Комлев. Он не пришел почему-то тогда на запрещенный митинг. Хотя собирался вроде…
А сегодня он снова шел на собрание Партии Большевиков, не ведая, что навсегда станет её персоной нон-грата. Он звонил в домофон Вождя, но тот не отвечал. А потом и вовсе отрубился. Вождь предусмотрительно сбросил его трубку.
- Позор стукачам! – крикнула Галочка из окна 7 этажа.
- С чего вы взяли? – спросил Костя дрожащим от обиды голосом.
- Это ты сообщил Жене Абакумову о нашем митинге!
Сейчас, когда всё было позади, можно было кричать об это на весь двор.
- Старый дуршлаг просвистел совсем рядом и едва не задел наголо остриженный перед сборами затылок Кости. Костя нагнулся и повертел в руках странную посуду. В своей деревне он никогда не видел дуршлагов.
- А где наша не пропадала! На войне как на войне. Соберу-ка волю в кулак! - Костя замахнулся и стал забрасывать дуршлаг обратно на седьмой. А он смог долететь только до третьего. А потом срикошетил на жигулёнок соседа со второго этажа.
Из окна седьмого этажа раздался звонкий хохот Галочки…
30-летняя Вера никогда не лезла в межпартийные дрязги. Она давно вступила.
Она всегда голосовала так, как прикажет вождь её партии. Она была выше споров и склок – да ей в общем-то было на всё наплевать.
Она недавно развелась и была свободна. У неё были новые друзья, и какие!
И что ей какие-то зелёные комсомольцы – они были так по-юношески наивны и восторженны.
А тут ей велели спуститься за дуршлагом. Она знала, что Валерий живёт очень бедно.
Сама, когда жила у него, сидела на чае и хлебе. Даже сейчас, когда добрый дядя - лейборист из Англии - регулярно выплачивал ему грант в долларах. Она еще видела, как студент Комлев на крыльце пьет пиво из бутылки. Но она не подошла к нему. Во-первых она сама не пила и была без никаких вредных привычек. Да и не была она тем человеком, который сейчас бы мог ему помочь. Но она впервые задумалась о партийной политике. Она уносила дуршлаг как несостоявшийся ледоруб…
- У нас крутые люди, Костя, – сказала только она парню.
- Ничего! – ответил ей Костя, уходя. – Нам рано сдаваться!

Валерий открыл, не спеша, дверь Петренко с дуршлагом. Галка снова была уже спокойна и весела.
- Ну что ж, – заключила она, – одним предателем меньше. А теперь приступим к повестке дня.
И Вера Петренко почему-то была спокойна. Она сидела на собрании, и ей опять стало всё пофигу.
- Наша партия не пожалеет для своей победы ничего, – сказал Валерий. И никого!
- Браво! – захлопала в ладони Галка. - А хватит ли, Белов, у тебя дуршлагов на всех предателей? – спросила только она.
И Валерий посмотрел на неё и увидел по-новому этот восхищённый взгляд и весёлый смех.
Она ещё ничего не знает, Петренко. Она на полном подъеме и пике, за которым уже скоро неминуемый спад. И старые друзья постепенно разойдутся и променяют бескорыстную дружбу на тихие семейные норки. А один близкий друг поедет в Канаду и не вернется оттуда.
А комсомольцы Белова остались. Закалённые в пекле борьбы они росли на глазах.
Партия – единственное, что мне не изменит, – думала Вера, – ей хотелось поверить в это…

На этом собрании был и редкий гость – Абакумов. Ему дали выходные. Он ничего не боялся потому, что не был членом партии большевиков. Он пришел туда только из-за Кости.
А Кости уже не было…
- Почему ты разъезжал по митингу в ОМОНовском автобусе? – спросила его Таня.
- Я как солдат выполнял армейский приказ.
- Нет ничего более святого, чем приказ Партии! – отрезала Галка.
- А я не состою ни в вашей партии, ни в какой другой. – огрызнулся Абакумов. – Партия – это компостер для мозгов!
Галка взвилась. От её былого кокетства не осталось и следа, и она сказала поучительно:
- Товарищи! Слышите, что говорит марксист Абакумов? Нет, Женя! Партия – это не игра. Партия, это если хочешь, образ жизни. Для меня партия – это всё. И за неё я многое готова отдать!
Вера смотрела, широко раскрыв глаза, на самоотверженность подруги.
- Вот бы и мне так! – думала она. Она шла домой, чтобы поделиться со всем с Мишей и сделать вывод.
- Я тоже пойду, – сказал Абакумов. – Мне здесь всё ясно.

Прямо из дома Валеры Костя пошёл в милицию. Он решил зафиксировать факт покушения на него. Милиционеры только посмеялись. Но заявление приняли.
А через неделю во время практики к Константину подошел молодой парень в штатском.
- Что, гражданин Комлев, экстремизмом занимаетесь? – спросил его он.
Не так давно был принят указ о борьбе с экстремизмом.
- Откуда вы знаете! – возмущённо воскликнул Костя.
- Мы всё про вас знаем. Про вашу партию. Вы были там одним из главарей.
- Неправда, - возразил чуть смущённый Костя. - В нашей партии нет официального лидера. Я был одним из семи членов Исполкома.
- Учитывая все ваши прошлые дела, согласно новому закону этого достаточно. Но у вас есть шанс исправиться. Вы человек неглупый, коммуникабельный. Идите к нам.
- Зачем?
Офицер развёл руками:
- Всё равно ваши друзья фактически порвали с вами. Так что зря вы их жалеете.
Костя был в раздумье. С одной стороны, ему не хотелось стучать даже на своих врагов. Но с другой…
Ведь все считают, что он сделал это. Женя Абакумов в автобусе теперь навсегда в головах Валеры и Гали связан с ним, Костиком.
Так может, лучше он, чем другие?
- Я подумаю, – сказал он лейтенанту.

Бесплатного телефона у Кости в общежитии не было. Поэтому звонить всем знакомым было затруднительно. Тем более, многие разъехались отдыхать. А Вере Петренко ему легко удалось дозвониться. И накануне собрания они договорились о встрече, чтобы всё обсудить. Они встретились. Поели мороженое в сквере. Поговорили.
Вере очень хотелось посидеть дома и потрепаться по телефону. Но придти на это собрание как никогда было её долгом. И она собралась.
Жарким июльским днём в квартире Валерия Белова собралось непривычно много народу. Глаза разбегаются! И сильно пахнет жареным…
- За два года товарищ Комлев сделал много полезного для Партии. – говорит член Исполкома Партии Большевиков - ПБ – тов. Дмитрий Куликов. - Он - тоже член нашего Исполкома. Он был организатором и активным участником пикетов у трёх вокзалов. Он организовал молодёжный левый марш по Твери. Он печатался в газете, и его статьи есть на диске Партии.
В то же время, нарушив обещание, он не явился на митинг против милицейского произвола, который был разогнан милицией.
- Зато там был Женя Абакумов! – выкрикивает Галина. – А потом Костя стал рассказывать всем встречным сплетни о нашей партии. Как вам это нравится?
Костя молчит, прислонившись к окну. Он не любит врать.
- Так что решать будем? – уточняет Митя.- Оставить Комлева в исполкоме или как?
Валерий недовольно смотрит на мягкотелого Митю.
- Какой исполком! – возмущается он. – Здесь всё куда серьёзнее!
При спорных моментах голосование – дело чести и совести каждого большевика. Костя спокоен. Он вообще остается спокойным в любой ситуации – во всяком случае – внешне. Вера понимает, что Костя - не жилец в Партии Большевиков. Слишком они разные. Слишком натянуты отношения. Но ей не хочется, чтобы её товарища исключали из ПБ.
При голосовании по вопросу об исключении Комлева из Партии Петренко воздерживается.
И её голос – его отсутствие – делят партию пополам. И известная партия раскалывается. Костя Комлев исключен без права восстановления.
И тихий мальчик – беловец Костя Комлев вдруг исчез, растворился в летнем воздухе. Вместо него вышел на сцену лихой красный Comandante…
А этого никто и не заметил. И собрание ПБ шло по своим законам.
- Слово Галине Митиной – говорит Марк. Сидящая на диване рядом с ним Галка встаёт:
- Мы тоже приняли с Марком Павловым решение образовать свою ультралевую фракцию в партии – из меня. Марка и отсутствующего Славы Мухина. Мы будем критиковать вас с лево-экстремистских позиций.
- Позор оппортунисту Белову, продавшемуся британскому капиталу! –кричит Марк.
- Это как? – уточняет удивлённый Серж,– вы теперь сталинисты что ли?
Марк не отвечает Сержу. - Кстати, - говорит он. - Мы с Галей недавно давали деньги на газету «Большевик». Но поскольку партия раскололась, то газета уже не наша! Верните нам наши 1000 рублей.
- У меня нет денег, - заявляет Валерий. - Я уже давно выпустил нашу газету! А зарплата ещё нескоро.
- Это твои проблемы, Валерий Иванович, - возражает Галя. – Нам теперь надо выпускать свою газету. Значит, мы передумали.
Серж Лыков и Митя-панк смущённо молчат. Они не поддерживают больше своего босса.
А денег жалко.
- Ребята, сейчас ничем не могу помочь! – повторяет Валерий. – Отдам, когда соберём новые взносы.
- Ну хорошо, ловлю на слове, – соглашается Галя. – А пока… Мы выпустим газету на свои деньги! Но она будет против вас. Правда, Марк?
Марк молчит, делая в свой блокнот карикатуры на недавних товарищей и на Валеру Белова…
- И я хочу выразить свою позицию, – высказался Серж. – В чем-то ребята правы. Сейчас рабочий класс уже не тот, что сто лет назад. Он не является авангардом.
- Ну и что? – растерялся Валерий.
- Сейчас революционны только люмпены, нац- и секс-меньшинства – высказывает Серж альтернативное мнение.
- Ну это ни в какие ворота, Лыков! Тоже мне, марксист…
Так Марк Павлов, Митя-панк, юная Галка и Серж уходят от Валеры, как ему кажется – навсегда. Вера не может быть с ними, ведь она не была за них. Но она не может быть с Валерием.
Костя подходит к одиноко сидящей Вере. Он сегодня возлагал на неё большие надежды. Но вышло все не так:
- Вот ты воздержалась. И что теперь? Твоего голоса нам и не хватило.
Партия от лица Валерия Белова объявляет перерыв в собраниях на неопределённое время.
- Ну слава богу! – думает Вера Петренко. – Всё закончилось. Теперь я смогу поехать домой поспать. - Ей не было весело. Но и грустно тоже не было.
Стояла июльская жара, и девушки партии – Настя и Катя - были в одинаковых модных сарафанах. Напротив дома на месте ларьков строили супермаркет.
Вера возвращалась домой и думала о том, что дальше.
Там, среди споров и расколов, когда партия кололась и трещала по швам, уже зарождались ростки чего-то нового – их не было видно почти.

НА ПИКЕТЕ

Морозным декабрьским днём Костя Комлев услышал про пикет. Он решил придти. Этот пикет был антивоенным. Там было много людей – молодых и не очень. Спереди – 22 правых либерала, в их числе – его ровесница Лера, а сбоку одиноко пристроились 2 левых либерала. Все стоят с плакатами и молчат. Коммунистов на этом пикете не было. Кроме Кости Комлева. И чтобы заявить о себе, Комлев развернул над асфальтом красный флаг.
Вдруг от правых оторвался 22-летний юноша, высокий и широкоплечий с каменным волевым лицом. Костя уже где-то видел его, но вспомнить не мог
Ты что здесь забыл? – приблизился он к Костику – Уходи вон вместе со своим флагом!
.Голос был знакомым. Костя вспомнил вдруг, что видел этого парня года 2 назад на митинге в красной рубашке. Тогда рядом с ним шёл ещё и Павел.
- Значит, он теперь – фашист, – заметил Костя, – а ведь когда-то начинал как молодогвардеец…
Это был бывший друг Павла Полякова и клавишник ансамбля «Зелёный лес» Володя Милов.
- Я имею право выражать свои взгляды, господин Милов – твёрдо, не двигаясь ответил Костик, держа флаг.
- Я тебе выражу! Эх ты, совок реликтовый!- и Вовка Милов дернул изо всей силы за древко, рискуя сломать его.
- А вы – ренегат!
Костя почувствовал сильный удар кулака.
За эти годы Вова ещё подрос, поправился и раздался в плечах, став настоящим «качком». Куда там невысокому и худому Комлеву. Но Костя тогда не хотел думать об этом…
Несмотря на то, что никто из правых не пришел ему на помощь, флаг удалось спасти.

Через два месяца Костя-грузчик делал обход помоек в районе дома Беловых, нашёл там целую партию выброшенных компакт-дисков с загадочным названием «Зеркало Партии…»
Костя Комлев мог быть довольным.
. Организация беловцев была уже самораспущена. От могущества Валерия не осталось и следа. Собрания перестали собираться, лишь изредка Белов мелькал на митинге или пикете. А там он общался в основном с молодыми ребятами – старших Валерий всегда недолюбливал и даже 23-летний Костя на себе чувствовал это.
И всё-таки Косте было не по себе слегка. Хотя он и говорил, что не развалил организацию, а лишь помог ей развалиться…
Но и жизнь вокруг не давала повода для оптимизма. Институт был уже позади. Работать в школе учителем истории, и врать про счастливое капиталистическое будущее было противно.
А из «Макдональдса» он ушел, поругавшись с придирчивым начальством…
Знакомые ребята готовы были пойти на всё, чтобы откосить от армии. Валерий откосил даже в психушке. И Витя-бард был комиссован туда, и это – в спокойные 80-е, а сейчас дамокловым мечом висела Чечня.
…Костя понимал, что он может выпасть из жизни на 2 года. И это – как минимум. И тогда прощай друзья, семья, личная жизнь. Но он подумал вдруг, что из такой жизни он сам хочет выпасть. И сам пошёл за повесткой в военкомат.
Никто из членов Партии не провожал Костю на вокзал…
Но и в армии Костя думал о прошлом.

4

ГАСТАРБАЙТЕРЫ

Поэт Миша Николаев велел Вере оставаться в ячейке у Валерия. Она согласилась с ним. Он понимает ситуацию. Сам не так давно поссорился с Павлом, Геной и всеми Фёдоровыми. Говорят, Фёдоровы ушли в личную жизнь.
Поэтому у них не было больше ничего общего с убеждённым сталинцем Николаевым.
Правда, потом Оля Федорова по просьбе мужа Коли написала одну статью в либеральную газету. В том же номере был напечатан и юный пацифист Владимир Милов (Волков). Что касается Павла и Гены, то они пошли другим путём. На митинге 7 ноября Павел подошел к одиноко стоящему Валере и предложил ему работать с ними в Межпартийном комитете. Валерий отказался. Ему не хотелось новых проблем на свою голову. А Галка с Марком согласились.
Так Митина подружилась с легендарным Павлом.
Миша Николаев немного завидовал ей, он понимал, что восстановить отношения с Павлом и Геннадием можно только таким путём. Третьего не дано. Потому Миша не был большим оптимистом на этот счёт.
Он остался в одиночестве.
Костик подошёл к Галке как ни в чём не бывало:
- Здравствуй, Галя! Я сегодня весь день в Москве. Можно к тебе в гости?
Ещё совсем недавно он был её другом, ходил с ней в кино, и сам предложил её в Исполком. И хочется вроде всё вернуть… Но выйдет ли?
- В гости не получится. Сегодня мы с Павлом Поляковым идём на заседание Комитета. Если хочешь, пойдём с нами.
- Нет, – твёрдо сказал Костя. - Идите сами. Валерий совершенно прав.
И он собирается уезжать в свою часть.
А у Петренки 33-й день рождения. Она не хочет справлять его, потому что стала на год старше и что с того? Но сидит только с Коcтей Дроздовым, зашедшим по пути, скучая.
И вдруг почтовый голубь приносит в большом конверте с армейской печатью рукопись «Рассказы о Партии», её автором был некто Красный Comandante. И пока Дроздов с аппетитом ест, Вера открывает конверт.

- Как не стыдно, Митина! – упрекнул Галину ректор юридического колледжа. - У тебя на носу третий курс. Ты - кандидат на Красный диплом.
Зачем тебе забирать документы с такой перспективной специальности?
Галка посмотрела на декана. – А мне и так всё ясно. Я и так знаю, чему меня научат. Я уже взрослая, и больше принесу пользы, работая.
Была в разгаре сессия, и девчонки и ребята зубрили тетради у подоконников. Они слегка завидовали её свободе.
- Куда теперь, Галка? К себе в Кимры? – спросила её однокурсница.
- Сначала заеду к отцу, а потом – на работу.
Не так давно председатель исполкома её партии, а теперь её близкий друг Валера Белов отдал приказ ей и другим комсомольцам бросить все дела и устроиться на стройку – с целью агитации. Там рабочим-гастарбайтерам обещали предоставить общежитие.
На медкомиссии перед стройкой Галка узнала, что она беременна. Ей было всё равно. Слишком много перемен позади…
Вопрос упирался в отца ребёнка. Она не сомневалась, что это Валера, хотя до того у неё был краткий, но бурный роман с Сержем.
Об этом знали всё ребята в партии. Но между ними всегда были идейные трения.
- Галка – моя девушка – жаловался Серж Косте, какого чёрта она голосует на стороне Валерия?
- А причём тут это? Где твоя идейность, Серж? – удивился Костик.
А потом – этот раскол… Идейные разногласия ПБ ударили и по личным судьбам.
Галка чувствовала это на себе. Она была на грани срыва.
- А ты уверена, что это я? – спросил отец семейства Белов.
Работы было много, рабочих на стройке не щадили, особенно новичков. Галя занималась агитацией строителей. Газета «Большевик» дошла до журналистов, и они приезжали на стройку. Так Галя познакомилась в числе прочих со своей ровесницей – самобытной журналисткой Викой.
Трудились по 12 часов в день, даже по выходным. Ехать в Кимры было некогда. Московской прописки не было.
Вот такая была ситуация. Через полгода Галине Митиной исполнилось 17 лет. К тому времени она уже прошла огонь и воду.
Последний раз Петренко видела Павла осенью. Он был с бородой и густой шевелюрой. Он сам подошёл к Вере, и они долго говорили. Вера хотела спросить, помирился ли он с Мишей Николаевым, но Павел пропустил вопрос мимо ушей.
- Как, вы пишете стихи? – спросила она его друга Гену.
- Нет. Сейчас нам не до стихов. Подожди, придёт время, снова будем их писать! – пообещал Гена.
Петренко ждала это замечательное время.
- Странный он какой-то, Павел – сказала друзьям Митина. – У него какие-то крайности: то он орёт на митингах, то исчезает куда-то. Днём с огнём не сыщешь!
- Сталинцы всегда были конспираторами – заметила Вера. И не они одни.
Вот ребята из Рабочего Университета, разных взглядов, никогда не приглашают меня к себе. Наверное, чтобы соседи не видели.
Галка вспомнила про свои личные дела.
- Да, все они осторожные, – согласилась она. - А ещё коммунисты!

Через месяц Митя Куликов рассказал ребятам из ПБ о том, что её члена Марка Павлова с группой товарищей задержали в Крыму по делу о разбое. Главным в этой истории считали Павла.
Ребята замолчали.
- Ну как, Галя, твои дела? – поинтересовалась Катя Белова. – Как самочувствие.
Галке было слегка неловко перед соперницей. Но она слишком много видела и имела серьёзную рев. закалку. И она сказала:
- Через месяц я должна родить.
- Но Валерий женат. – удивилась Петренко. – Как можно? - Все её близкие друзья - в своё время – несмотря на солидный возраст, были в принципе свободны и одиноки… И даже многие товарищи.
И Миша. И Павел.
А Галка выбрала взрослого семьянина Валерия.
В конце концов, она была не виновата – думала Катя. – Если бы Валерий не захотел, ничего бы не было. Хотя повода для радости не было.
Между тем обстановка была напряженной. Слух об аресте товарищей Павлова и Полякова подтвердился. Комитет был обезглавлен. А комсомольцы и коммунисты писали на волю о трудностях своего быта. Они просили слать им письма и передачи. Говорят, для родственников заключенных были привилегии в количестве свиданий и передач.
И Галка тогда приняла решение – расписаться с Павлом. Она знала его. Он ей не очень-то нравился, но так было надо. Это создало бы рекламу и их организации. И Галина подала заявку на регистрацию и стала ждать разрешения. И её подруга, бойкая журналистка Вика, даже написала в «Нашей Газете» статью «Межпартийный союз».
Но с разрешением всё тянули…

ДОРОГА К СЧАСТЬЮ

- Знаешь, – сказал Миша Николаев Вере. – Поручаю тебе написать доклад про нашу партию, которая была.
- А где взять материал?
- Я сам тебя буду консультировать. И кстати. Комиссаром у нас была девушка Оля Федорова. Она тоже много знает. Но она не хочет со мной общаться.
- Почему?
- Порвала и всё. Я звоню, а она быстро бросает трубку.
- А со мной не будет то же самое? – засомневалась Вера.
- Вряд ли. Ведь у вас с ней не было отношений. Значит, вы их не портили. Вот кстати и узнаешь, почему она со мной не хочет.
И Вере стало интересно.
Федоровы теперь жили напротив Жана Бермана. И в среду вечером Жан и Вера решили произвести операцию по лицезрению Ольги Федоровой, а заодно и её мужа – тоже экс-молодогвардейца.
Тем более, они вроде обещали встретиться, но потом сославшись на занятость, всё отменили. Ну что ж! Если гора не идёт к Магомеду…
Вера уже знала, что Ольга забросила политику, преподает в школе историю и растит трехлетнюю дочку.
- Значит, они часов в 6 пойдут с ней гулять – заметил практичный Жан.
В пакете у Веры была новая книжка со стихами Павла и Миши.
Это был подарок Ольге. Жан смотрел на подаренное Лерой её старое фото из Пушкино.
Наконец, когда стало уже темнеть, Вера увидела, как спускается симпатичная худая девушка с коляской. Она была с виду как Вера лет в 12, а вот – уже мама.. Когда Вера увидела Ольгу, она поняла, почему Миша ею так интересуется. И что понравилось Николаю. Жану она тоже показалась привлекательной.
- Здравствуйте, - сказала Вера, – мы – товарищи Миши Николаева.И хотим подарить вам его книжку.
Миловидная Оля вдруг переменилась в лице и замахала руками:
- У меня уже есть! Больше не надо. Я с ними не общаюсь!
- А вот ещё фото ансамбля с антифашистского лагеря. – Вам подарить?
- Мы больше этим не занимаемся! – крикнула Оля и быстро пошла прочь, уводя за собой еле поспевающего ребёнка.
Оставалось провожать её взглядом.
- Понятно, – сказал Жан, – боится. – У неё же бывший товарищ сидит.
- А жалко Мишу – вдруг сказала Вера - за что они с ним так?
И они ушли по домам не солоно хлебавши.
- Ну что, ребята – сказал Миша. – И на том спасибо. Лучше один раз увидеть. И засмеялся своим словам.
- Вообще-то многие со мной порвали – признался Миша приятельнице. – И это в общем – то понятно. Бывшие члены ВСМГ поменяли свои взгляды. Федоровы стали либералами. А Володя Милов, говорят вообще – фашист.
Только я остался большевиком.
- А наша партия пострадала не так сильно – не без гордости заметила Вера. – Ну самораспустились, и всё. Но все мы здороваемся. Тольку Костю не хотят замечать.
- Разойтись можно по-разному.
Миша замолчал многозначительно. Он теперь понимал, почему Костя звонил Вере. Но он ничего не сказал девушке, чтобы не грузить её. Он купил ей бутылку «Байкала», и предложил выбрать конфеты – за приложенный труд.

А Оля бежала по асфальту семимильными шагами от своего прошлого. И ушуист Берман с шустрой тусовщицей Петренко не могли бы её догнать.
Ну что ж, Олечка! Ты не пошла нам на встречу.
Но прошлое имеет свою память. И о тебе ещё вспомнят, и мимо тебя мелькнёт тень красного Comandante. Он еще юн, куда моложе тебя, но совсем не глуп и не полезет за словом в карман. Он тоже пишет, как ты когда-то, и неплохой историк. Но он не станет твоим другом.

На возобновившихся собраниях, которые Вера стала исправно посещать,
она всегда встречала Митину – в последнее время та заметно поправилась.
Как-то Петренко не выдержала и спросила Валерия:
- Ну как, Галя собирается на Украину?
- А зачем? – ответил Валерий риторически. И добавил: - А может, ты сама распишешься с Павлом. Ты вроде незамужем.
Петренко была удивлена.

Миша Николаев после неудачи с Федоровыми решил переключиться и ударился в краеведение. Вместе с Симоновым и Буровым они все выходные напролет ездили в Подмосковье изучать окрестности. Вера не ездила с ними – она уставала от дороги, да и билеты были дорогими.
Жан тоже не ездил. Ему было тоскливо – они после частых споров серьезно поругались с Лерой по поводу сталинских репрессий. И она перестала звонить Жану. И в многочисленные свободные минуты он решил оцифровать 2 альбома «Зелёного леса» на кассетах. Тогда альбом будет легче и копировать. Миша рискнул и дал Жану свою последнюю кассету. И тут Жан пригласил Веру Петренко помочь ему.
– А почему меня? – спросила тронутая Вера.
- Сам не знаю – растерялся Жан.
И они начали писать в две руки. Песен было не так много. Но многие из них повторялись. Иногда Ольга или Павел пели одну песню по несколько раз как вариации. Через час Вера была как когда-то после смены на ЗИЛе.
-Давай отдохнем, – предложила она.
Жан согласился. Поставил чай и сам прошёл на кухню.
- А ты молодец, – похвалил её он. - Ты- прекрасно сечешь в программах. Я бы без тебя не смог. Ты можешь открыть свою студию!
- Зачем? – удивилась Вера. –Я ради вас с Мишей. А правда Ольга эгоистка. Со своей семьей.
- А ты не хочешь сама создать семью? – вдруг спросил Жан - и сам удивился.
Он был не первый, кто спрашивал об этом. Но вопрос был интересный.
- Что значит семья? Я не против детей. Но для ребенка нужна не только мама, но и папа, – подумав, ответила Вера.
Она вдруг посмотрела на Жана. У них было так много общего. Они и жили рядом и любили музыку и взгляды были похожие, и даже возраст был совсем одинаковый. Не то что с молодой антисоветчицей Лерой.
И Жан подумал так.
Она давно не была здесь.
И Жан вдруг подсел поближе и положил ей руку на плечо и ещё больше приблизился – его глаза блестели.
- Что тебе надо, Жан? – спросила Петренко.
Было странно – все было вроде бы всерьез, но не хватало огня. Все было спокойно. И натянуто. И вдруг раздался телефонный звонок и Жан быстро побежал к аппарату.
Потом, поговорив, вернулся и сказал Вере.
- Из-звини. Я б-больше так не буду. Никогда! Больше ничего не будет! Я совсем не хотел тебя обидеть.
И подошел к открытому окну.
А она и обидеться – то не успела. Была лишь досада на безответственнось и странный испуг.
- Ну ладно. – Поспешно сказал, волнуясь, Жан. - Уже и правда поздно. Поезжай домой, а то темно. А завтра можем дописать.
Он посмотрел на часы.
Вот и всё – думала Вера - поработали. И они, артисты, работали. И что…
… - А Лера Франц сказала мне, что это – обычная совковая группка, – вдруг сказал Жан. – Правда. я не согласен.
«К пику коммунизма
Понесет нас конь,
Шлют из дома письма –
В них – родной покой.
Там калитка настежь,
Но туда нельзя –
Ведь дорога к счастью
Трудна и далека».
Из динамика дорогого компьютера раздавался чистый и звонкий голос солистки ансамбля «Зелёный лес» Ольги Федоровой…

5

РОЖДЕНЫ ОГНЁМ…

Галка сидит на диване рядом с Валерием - теперь фактически отцом её девочки. Рядом с ним сидит Митя Куликов, пришедший с курьерской работы, и школьник Юра Кравец свободно разместился на диване. Днём они на митинге вдвоём с Верой держали длинную растяжку: «Защитим права рабочих-гастарбайтеров»
Галка там увидела Сержа Лыкова. Он мельком посмотрел на растяжку. Лыков повзрослел, возмужал стал более стильно одеваться.
- Солидный парень, – подумала Галка не без сожаления.
Теперь он был лидером молодёжной группы «Авангард» - новолевого направления - и получал тот самый грант из Англии, который Костя «снял» у Валерия.
- Салют, Серж, - бойко сказала Галя. Серж как будто не расслышал её слов…
- Наверное, я тоже выросла за пару лет – подумала Галка. – И других наших он не узнал?
Но вместо Сержа ей ответила девушка.
- А что вы хотите узнать? Я ему помогаю.
Девушка была рослая, почти с Сержа, в очках, с короткой стрижкой и бойкая на язык.
Она посмотрела на Галю сверху вниз. Галка молча обменялась с ней листовками.
- Вы тоже из его группы?
- Это – жена Сержа, – заметил Юра Кравец. - Пойду, посмотрю, что у них… Он опустил на землю свой конец растяжки и растворился в толпе…
А после митинга – небольшой отдых как всегда. Пили чай у Валерия, и Катя угощала всех рыбой. Галка кормила свою Викторию молоком.
- Что ж ты, Юра, так быстро слинял с митинга? - упрекнул школьника Валерий. – Только сидишь целыми днями…
- А я в штабе работаю, – нашёлся Юрик.
- У нас – аппаратная работа, – защитила комсомольца Вера.
- А ты-то Вера, сама кто? – переключилась Митина.
- А я - партийный писатель.
Галка закрыла бутылочку и засмеялась. – Умора! Петренко – писатель! Значит, я – балерина! Да ты пишешь одни пасквили на всех нас!
- Да, мы смотримся как посмешище, - подтвердил Куликов.
- А другие и так не пишут! – нашлась Вера.
- Ой, ты не права! Писал когда-то Марк Павлов. И ещё один человек Костик Комлев. Кстати, его пасквиль поглубже твоего. И не такой бездарный. Но всё-таки это пасквиль.
Вера не могла вспомнить тайного партийного писателя.
- Это молодой солдат что ли? – спросила она.
- Теперь младший лейтенант – вздохнул Митя-панк. – Но ему ещё простительно.
И тут Вера вспомнила про автобус и про дуршлаг, и что-то ещё и задумавшись, замолчала.
Галка оставила рыбу, и пошла с дочкой в комнату на диван спать. Ей стало вдруг скучно.
А Вера не знала, куда ей идти.
А помните, как всё начиналось?

И вот, случайная встреча на одной полулиберальной тусовке. Вера протянула Косте потрёпанный листок многолетней давности.
- Тебе повезло. Это – специально для тебя.
Там были её неопубликованные литературные работы и статьи.
- Спасибо, – ответил Костя. - Приму к сведению.
Миша Николаев стоял рядом с товарищами и смотрел недовольно. Вера решила их познакомить.
- Смотри, Костя – это Михаил Николаев. Он тоже пишет стихи.
А Костя лишь вскользь посмотрел на него.
Он взял салат и подал ей один из них, другой стал с аппетитом есть сам. Вера понимала, что из-за разницы в возрасте Костик мог стесняться её. Но не очень.
- Член Партии не имеет возраста, – сказал как-то их пожилой товарищ.
- Знаешь, Костя, - сказала она, – я считала тебя предателем. А теперь вижу, что ты был прав.
- А то ты раньше не могла понять! – обрадовался Костя. - Белов – давно политический труп!
- Да, мне надо что-то менять. Но вот мне некуда уходить. А у тебя после армии какие планы насчёт партии?
Костя ничего не сказал, а лишь поставил на место салатницу и убрал рецензию в сумку. Может быть, он подумал, что вряд ли кроме Петренко, найдутся ещё желающие. Может быть, отдавал себе отчёт, что разрушать легче, чем строить.
И всё-таки Вера уже не жалела о своём выборе.
А Костя не спеша прочитал листок, где Вера написала фельетон на некоторых членов своей партии. Вера с волнением смотрела на Костю с листком. Она боялась, что ему не понравится. А он сказал только.
- Неплохо, Петренко! Но надо бы порезче…

Хотя весь разговор с Костей, который приехал в тот день в увольнительную, длился всего 5 минут, разведка донесла о нём руководству Партии. Товарищи были не в восторге.
- Слушай, товарищ Петренко! – возмутилась при встрече Митина – вот ты состоишь в партии. А с кем при этом ты знаешься? Абакумов, Комлев. Да и Витя Андрианов пишет дурацкие песни с матом про Валеру.
- Но я с ними только по делу, – оправдывалась Вера.
- Деловые люди! - засмеялся Юрик. - А кстати, Вам не поздно состоять у нас? Говорят, вам уже 35.
- А тебе не рано? – возразила Вера. – Ты ещё паспорт не получил.
- Не волнуйся, – сказала Галя. – Тебе повезло. Тебя никто не исключит с твоим стажем. А надо бы…
- За что? – так и не поняла Вера, огорчившись.
Так между ней и Галиной впервые пролегла трещина.
Но она не любила рвать отношения ни с кем. В отличие от решительной Гали. И уж тем более семейства Федоровых.
Старое партийное прошлое прочно сидело в памяти и давало само по себе непрерывную связь времён…

Митина, к счастью не исполнила свою угрозу. Она резко завязала с собраниями и митингами. Она собирала документы и характеристики на новую работу. Туда её рекомендовала журналистка Вика. Хоть бы ей повезло!

Константин отслужил в армии и вернулся из армии в звании старшего лейтенанта.
Он заметно повзрослел и окреп и уже вполне мог постоять за себя.
Он почти профессионально овладел компьютером и теперь выпускал свою газету. Она была совсем малотиражной, но смотрелась куда лучше Валериной и была поживее по стилю. Она называлась «Напалм». В ней печатались в основном молодые ребята, живущие недалеко от Костиных мест. Правда, к СССР там относились критически. Молодёжь… А на крупные митинги Костя приезжал в Москву. Первый митинг после дембеля был в феврале.
Вера встретила членов своей партии. Они шли вместе с огромным флагом и своими газетами. - Что разгуливаешь без Газеты? – упрекнул её Валерий, вручив внушительную пачку традиционного «Большевика».
- А где твоя подруга? – спросил Валерия сорокалетний Гена Трохин – что-то её нет.
Стало слегка неловко.
- Работа такая, – ответил Белов.
Газеты брали неохотно… Вдруг Вера увидела небольшого парня в кожаной куртке и узнала его. Он шёл не один – с высоким рыжим юношей.– Может дадим Комлеву? Для агитации.
- Нет. – отрезал Белов.
А это было и ни к чему.
И Вера, чтобы не выбрасывать, дала 2 газеты молодому рыжему парню – Лёше из Редкино. Лёша вытащил из-за пазухи свою прессу и дал её Вере.
- Это тебе от нас. – Тверских марксистов.
Вера снова догнала оторвавшегося Валеру и его людей.
Юра Кравец с любопытством взял колоритный «Напалм» и хотел развернуть, но тут Валерий грозно посмотрел на него. И Юрик понял приказ своего Вождя. Он закрыл газету, и смяв её, бросил на снег.
- Позор врагам Партии! – крикнул он звонко.
Костя стоял озадаченный. А потом произнес: Шкурники деклассированные!
И тогда Леша порвал «Большевик»…

Жан Берман стоял с Верой и думал, куда ему пойти. К партии Белова сильно приближаться не хотелось. Миша Николаев беседовал со знакомым нинандреевцем.
К счастью, Жану позвонила Лера и сама пригласила его к себе на дачу – отметить праздник. А Веру не пригласила почему-то. И Жан тут же исчез. Вера собралась домой.
И тут Костя подошел к Вере: – Мне нужно с тобой поговорить.
Вера не очень-то хотела начинать разговор. Она подумала, что Костя будет ругать Валерия. Но она ошиблась. Разговор был совсем о другом.
А на улице было тепло и не-по зимнему солнечно. Шум голосов перекрывали песни Гражданской войны.

В апреле на квартире Жана Бермана состоялось первое собрание левого литобъединения «Заря».
Миша Николаев сидел у Жана Бермана и слушал песни свои и Виктора -барда. И тут пришли гости. Вера пришла с молодым парнем в военной форме.
Он был весел и полон планов и идей.
- С дембелем, тов.старший лейтенант!
Ребята сели за стол. Долго не могли зажечь электроплитку у Жана, но общими усилиями справились. Обсудили новости.
И тут Костя сказал:
- Ну что ж, приступим! Первое собрание первого левого ЛИТО считаем открытым!
Миша от удивления выключил музыку. – У вас ЛИТО? Какое?
- Рад вас видеть, Михаил. А мы его ещё не назвали.
- Назовите его как несущее свет. Например «Рассвет». – сказал Миша, подумав.
- Или «Заря». А вы присоединяйтесь. Говорят, вы тоже пишете.
Николаев задумался. Вступи он в Зарю, он бы стал ею руководить. Это было ясно. Так было раньше. Да и кто ещё? Сантехник Жан? Молодой Костя, который так далеко живёт?
- Знаете – сказал Миша. – Я подумаю. Но не обещаю... Наши взгляды различаются. И у нас могут быть проблемы.
Казалось, бы не страшно: чистоту взглядов надо уважать. Но почему же у Кости Комлева, молодого офицера и снискавшего среди левых громкую славу интригана с непривычки глаза вылезали из орбит. И он потерял дар речи.
- Ну всё, я пойду – торопливо заспешил Миша. – Пора.
- А как же музыка? –Жан понял, что удерживать его бесполезно.

Председателем ЛИТО «Заря» был единогласно выбран молодой учитель и писатель Костя Комлев.
Уставший с дороги Комлев выразил желание остаться и Жан Берман уже раскатывал ему гостевой матрац на полу.
А Костя пошел на улицу провожать старых друзей и вернулся оживлённый и взволнованный. – Мне понравился Миша, - сказал он, – интересный парень.
Правда, он сталинист.
- Если и сталинист, то левый, – уточнил Жан. – СССР в целом был соцстраной.
Костя промолчал задумчиво.

…Множатся законами вселенной
Муки мук на гневные стихии,
Буквами начерчены нетленно
Революционные стихи…
Силы их вовек неисчерпаемы
Радиоактивностью миров,
Рождены огнём, неугасаемы
Между двух печальных полюсов.
Трёх стихий они производители
(И неугасимый их огонь!) –
Тайные духовные родители
Революционеров всех времён.

(Сергей Шапкин,1994 год - отрывок)

Перед окончанием повестки собрания Вера оглядывает комнату. Здесь собрались самобытные писатели, поэты и барды. И выбрали её в руководство ЛИТО «Заря»! А ведь они не последние люди. Вот Степанов – учёный-атомщик. Ему бы ездить за границу на симпозиумы. А он по приказу КПРФ ходит на все митинги. Вот Яков Горштейн – также физик, бард, поэт и коммунист одновременно.
И везде на высоком уровне. А Витя Андрианов бард, и видный анархист в городе. И выглядит соответственно - длинные волосы и хиповские фенечки на руках. А работает политологом в конторе у своих знакомых.
Когда Вера училась в Институте, пока не ушла с третьего курса, у них на потоке было много подобных ребят. Тогда они и не замечали её. Наверное потому, что она не очень хорошо училась. А вот теперь они читают друг другу свои стихи. И это здорово!
А из рабочих здесь пока только хозяин квартиры - Жан. И, может быть, Вера Петренко – теперь - вахтёр. Именно она – староста «Зари».
- Ты не обольщайся, – предупреждала писательницу Митина. - Пока ты нужна. А изменится конъюнктура, и ваше ЛИТО лопнет как мыльный пузырь.
- А тогда и я буду учиться писать по-новому, – нашлась Вера.
- А ты сможешь сменить пластинку? – усомнилась Митина.
- Возможно! Но зачем? И так нормально.
Костя Комлев сказал своим студийцам, что они – вне конкуренции.

Вера увидела вдруг, что механизм запущен и машина набирает обороты.
В литгруппу стали вступать талантливые солидные люди, Костя набирал опыт руководителя и превращался в боевого и четкого организатора. И это радовало её. Значит, она сделала своё дело – может быть, одно из самых важных.
Странные чувства овладели ею – литгруппа перерастала её по количеству и по качеству написанного. И не только. Парни знали себе цену. Трудно было быть с ними на равных.
Вот Настя Лещева, та могла бы. Как вела она последний, 9-й партсъезд два года назад!
Но она уже замужем в Оренбурге.
Они были очень разными, и эта разница беспокоила Веру. Каждый не без основания считал себя великим. Так же как когда-то хотели стать великими поэты Миша, Гена и Сережа Казкин. Не подхватить бы и скромной Петренко вредоносный вирус мании величия…
Все хотели большей популярности.
Но Костя… Он сидел в простом свитере прямо на полу, обложившись кучей бумаг – загадочный в своей непредсказуемости.
И было очень интересно.
Что выйдет из этого самородка из провинции? Ведь ему многое дано. И какой путь он выберет, будет значить не так уж мало…
Вера Петренко была на перепутье, но держала марку.
Творческий тупик настигал ураганом, и тогда вспоминались слова Галки о смене конъюнктуры. Но менять пластинку было не на что – другое было незнакомым вовсе. А между тем что-то новое властно врывалось в жизнь в преддверии перемен.

Писать об этом – как писать о музыке. Как разобрать на ноты музыку революции? У неё свои законы. И мы, не знающие и азов нотной грамоты, а хотим туда же, и считаем, что в силах всё понять…

Костя вытащил скромный пакет сока и преподнес его Жану.
- Это твоя награда.
- За что меня так? – в шутку ломался Жан.
- За активную помощь в пропаганде левых идей.
- Так это ты сам его должен пить, Костик!
Жан смутился, но сок выпил.
В это время в чисто убранную комнату Жана Бермана ворвалась нежданная музыка – то ли марш, то ли туш. Вера не понимала в ней. Но это её не смущало. Зачем говорить о музыке?
Все думали о своём и надеялись, что лёд тронется.
А по радио России сейчас выступала журналистка Галина Владимировна Митина. Она рассказывала о своей работе в ФНПР.
- Вот какую работу она имела в виду, – заключили Берман и Петренко. – Кто бы мог подумать…

Любому писателю нужен свой пропагандист – ракета-носитель, – думала прозаик Вера Петренко.- И не только для того, чтобы публиковаться. Но и для того, чтобы был стимул писать…
Так вышло, что у неё никогда не было недостатка в таких людях.

* * *

Посвящается первому левому ЛИТО «Заря»

Летают искры из твоих статей.
Куда летят, и что зажгут когда-то?
И кто ты есть – герой, а не «злодей»,
Вождь будущего, или провокатор?

Ты не из тех, кто прячется в кусты.
Ты на ходу спешишь ввязаться в драку.
Но если власть падёт, и выйдешь ты –
Найдешь ли свет, чтоб выбраться из мрака?

Такие вот сейчас у нас дела.
Такое вот грядущее в тумане.
Я сделала уже всё, что могла.
И даже больше, чем предполагали.

Мы в жизни всё поставили на кон
И проиграли. Что ж, о чём печали?
Но если переменится закон –
Вновь с пламенными выйду я речами!

Густ снег, и есть где яблокам упасть.
Зато в тетради – болдинская осень.
Я вообще-то не любила власть,
Но если очень партия попросит…

Уставший дезертирует народ
От флагов да от баррикад понурых.
Но явно вижу, что произойдёт
В ударной роте смена караула!

Убрали в ножны мечи до поры,
Лежат в столах заделы самиздата.
Но если, наконец, придёт прорыв,
Перо штыком предстанет, Сomandante!

НАЗАД