Азиатский деспотизм и феодализм настолько схожи между собой, что их часто путают или сознательно рассматривают как один и тот же строй. Последнее обосновано в том смысле, что разница между классическим феодализмом и азиатским деспотизмом не больше, чем разница между классическим капитализмом и восточным госкапом, который буржуазные политологи окрестили «реальным социализмом», и который на деле есть лишь одна из разновидностей капитализма (кстати, на определенном этапе встречающаяся гораздо чаще чем классическая). Однако классический феодализм заслуживает отдельного внимания и выделения (пусть даже в рамках общей формации) уже потому, что только из него развивается капитализм (в азиатско-деспотическое общество капитализм либо привносится извне, либо начинает создаваться «сверху» в форме госкапа после того, как страна сталкивается со странами- конкурентами, в которых уже развит капитализм). Посмотрим, в чем же различие между феодализмом классическим и азиатским.
При азиатском деспотизме все общество разделено на работников и специалистов-управленцев. Работниками являются прежде всего крестьяне или рабы. Большинство марксистских и ленинистских политологов разделяют рабов и крестьян и выделяют отдельную «рабовладельческую» формацию. В действительности «рабовладельческая» формация античности объединяет в себе ранний классический феодализм и античный капитализм, а между рабами и зависимыми крестьянами феодального (или азиатско-деспотического) общества нет ни четкой юридической, ни четкой экономической грани. Илоты Спарты были по сути дела крепостными – они принадлежали не частным лицам, а всему государству и платили оброк тем спартанским семьям, к которым были прикреплены; российские крепостные крестьяне XVIII-XIX вв. юридически ни чем не отличались от рабов, а дворня и крепостные рабочие Урала не отличались и экономически. В Древней Месопотамии, досолоновской Элладе и раннем Риме существовали различные промежуточные формы (долговое рабство). Однако по ряду причин, мы рассмотрим античную эпоху отдельно, пока же будем упоминать ее лишь изредка, основное время уделяя средневековью. Управляют в азиатско-деспотическом обществе чиновники, знающие где копать каналы, к, когда орошать землю, как подсчитать урожай, как отразить нападение врага. Над ними стоит монарх – верховный арбитр, следящий за тем, чтобы чиновники не зря ели хлеб, собранный крестьянами.
Классический феодализм отличается тем, что в нем специалисты представлены исключительно воинами (рыцари, самураи) да еще духовенством. Здесь надо сразу указать разницу между феодальным духовенством и, допустим, древнеегипетским жречеством. Древнеегипетские жрецы были по сути дела учеными, определявшими места и сроки мелиоративных работ, без них хозяйство страны просто бы остановилось. В феодальном же обществе служители культа – только служители культа, укрепляющие существующий строй с помощью своих проповедей. Все остальные представители феодальной верхушки, как уже говорилось, воины. Нередко и представители духовенства в феодальном обществе оказываются по совместительству и воинами (епископы средневековья). Специалисты-управленцы «мирного профиля» в таком обществе практически отсутствуют (в какой-то степени на эту роль в Европе претендовало духовенство, однако, учитывая засилие схоластики, «знания» попов никакой особой роли в хозяйстве не играли). Таким образом, классический феодализм является, по сути дела, частным случаем азиатского деспотизма. Однако именно эти самые частные особенности определяют его совершенно особое развитие.
Как в обычном азиатско-деспотическом, так и в феодальном обществе поколение за поколением монархам надоедает одергивать чиновников (или князей и графов), а те в свою очередь, набирая силы, и вовсе начинают плевать на монарха и вместо того, чтобы заботиться о процветании страны, заботятся об укреплении собственной власти, превращаются в самостоятельных царьков, даром сосущих кровь из своих подданных. Когда данное загнивание в азиатском обществе достигает таких масштабов, что жить работникам (а порой и мелким чиновникам) становится невмоготу, дело доходит до восстания. Повстанцы истребляют зарвавшихся управленцев, а заодно и никчемного монарха, сажают на трон своего ставленника (обычно бывшего мелкого чиновника), тот набирает новых чиновников, а те начинают честно выполнять все свои прямые обязанности, пока через несколько столетий власть вновь не развратит правящий класс, после чего потребуется новое восстание.
«Крестьянские войны» были так же необходимы «загнившему» азиатско-деспотическому обществу для его оздоровления, как повышение температуры необходимо для выздоровления простудившегося человеческого организма. Это понимали и сами чиновники. Китайские философы, например, утверждали, что небо, дающее власть императору, может эту власть и отнять, буде император окажется некомпетентен, причем «крестьянская война» считалась одним из способов такого отъема. Критерием соответствия стремления крестьян воле неба был, естественно, успех. Побежденных повстанцев надлежало посадить на кол, победивших – на трон.
Теоретически то же самое в подобной ситуации должно происходить и в феодальном обществе. У апологета феодализма Толкиена в его знаменитой фэнтэзи есть эпизод, показывающий такое наведение порядка крестьянами-монархистами. Когда в неком поселке хоббитов (народ, выдуманный Толкиеном) власть захватили пришельцы и начали чинить там всяческие безобразия, в поселок вернулись два молодых хоббита, ранее успевшие послужить законному королю и помочь тому вернуть себе трон. Они поднимают в поселке восстание, изгоняют захватчиков, после чего обещают жителям, что теперь те могут не бояться, ибо на трон взошел законный король, который больше никаких нарушений порядка не допустит. Просто история пугачевщины с хэппи-эндом для Пугачева.
Но что гладко было у Толкиена на бумаге, то не выходило на деле, ибо, как уже говорилось, правящий класс в феодальном обществе был представлен почти исключительно воинами, и именно эти воины: рыцари, бароны и графы – именно они, а не какие-то пришлые разбойники чинили на своих землях всяческий произвол. Можно ли представить себе что-либо более безнадежное, чем бунт мирных крестьян, никогда не державших в руках оружия, против профессиональной армии?
Разумеется, воины были и в правящем классе азиатско-деспотического общества. Но там они составляли лишь часть этого класса, то есть в процентном отношении к повстанцам их было меньше. По этой причине, в азиатских армиях большую роль, чем в классических феодальных играло крестьянское ополчение. Поэтому здесь повстанцы имели реальные шансы на победу.
Впрочем, наряду с классическим вариантом феодализма существовал и его «толкиновский» вариант, названный «северным феодализмом», ибо в средние века он имел место на севере Европы: в Англии, ранней Скандинавии (позднее в Швеции и Норвегии), домонгольской (а частично и в монгольской) Руси. В этих странах крестьянская община не передоверяла свою защиту феодалам, основой армии здесь было крестьянское ополчение (именно английские крестьяне-лучники громили французских рыцарей в Столетней войне), феодалы там играли роль высшего командного состава и спецвойск. Понятно, что в случае серьезного конфликта между армией с одной стороны и генералитета и спецназа с другой, последние, хоть и нанесут армии огромный урон, однако в конце концов будут разгромлены, и возможно, просто перебиты. Поэтому крестьянам северофеодальных стран не только удавалось порой победить в своих восстаниях, но часто даже не надо было и поднимать восстаний – уже сама угроза таких восстаний, сама их возможность действовала на феодалов отрезвляюще. Поэтому страны северного феодализма почти не знали рабства и крепостного права (рабы (холопы) и зависимые крестьяне были и в Швеции, и в Англии, и в Киевской Руси, однако во всех этих странах их было крайне мало), и феодальная эксплуатация была здесь на порядок слабее, чем в странах классического феодализма. Кстати говоря, когда апологеты феодализма расхваливают свой идеал, они чаще всего рисуют именно северное феодальное общество. Оно и понятно, вряд ли кому понравятся французские рыцари, сперва доведшие крестьян до Жакерии, а потом подавившие ее.
Еще более смягченным вариантом феодализма является кочевой феодализм (разложившаяся военная демократия), при котором феодалы являются не просто воинами (таковыми являются все мужчины), а лучшими воинами (обычно даже феодальные титулы их в переводе означают «богатырь», «храбрец», «победитель»).
Но и даже в классическом феодальном обществе рано или поздно формируется слой работников-воинов, которые с одной стороны не нуждаются в феодалах (или нуждаются в них исключительно как в высшем командном составе), а с другой могут, если нужно, дать отпор притязаниям «благородных» эксплуататоров. В античном мире таким слоем стали крестьяне полисов, в классической феодальной Европе – прежде всего жители городов, в Швейцарии – крестьяне, в Речи Посполитой и Московии – казаки. В ранний свой период казачество состояло из маргиналов самого разного происхождения, в том числе и из выходцев из феодального слоя (к примеру, основателем Запорожской Сечи считается князь (!) Дмитро Вешневецкий); да и вообще тогдашние казаки отличались от обычных разбойников лишь тем, что грабили на реках или совершали морские походы (иными словами это были обычные пираты). Однако превращение северного феодализма на территории бывшей Руси в феодализм классический и прежде всего вторичное закрепощение привело к быстрому пополнению рядов казачества крестьянами. Раньше этот процесс прошел в Речи Посполитой, а после отмены Годуновым Юрьева дня начался и в России. На протяжении смутного времени восставшие крестьяне массами объявляли себя казаками, и верхи в конце концов вынуждены были юридически признать их «показаченье». Изменение состава казачества изменило и его нравы. Новые казаки не гнушались труда, хотя многие виды деятельности (в частности выращивание хлеба) долгое время ими презирались как «мужицкое» занятие. Вообще, такое презрение весьма характерно для трудящихся-воинов феодального общества. Античные греки и римляне считали занятием рабов ремесло (в отличие от сельского труда, который считался почетным), горожане средневековой Европы, напротив, считали почетным ремесленный труд и презирали сельский.
Как бы то ни было, но в любом феодальном обществе со временем образовывались три класса: класс зависимых работников (весьма малочисленный в обществах северного феодализма), класс феодалов и промежуточный класс свободных работников-ополченцев. Последние могли составлять как большую часть общества (северный феодализм), так и меньшую его часть, могли в той или иной степени подчиняться правящему классу или не подчиняться ему вообще. К классу зависимых работников свободные работники как правило относились с большим или меньшим презрением и в случае конфликта между ним и феодалами могли встать как на одну, так и на другую сторону. В отличие от зависимых крестьян или рабов представители «среднего» класса или вернее сословия нисколько не были заинтересованы в «консервативной революции». Военную защиту они могли себе обеспечить и без феодалов, а никакой другой полезной функции феодалы не несли; следовательно никакой пользы от восстановления «прежних обычаев», работники-воины не получали, скорей наоборот. Поэтому, даже если они и выступали против феодалов под монархическими лозунгами, все равно настоящих «консервативных революций» (подобных тем что делали китайские крестьяне) никогда не совершали – им это было не нужно. Во время пугачевщины яицкие казаки вместо того, чтобы идти на Москву, больше полугода проторчали под Оренбургом (чем обрекли крестьянскую войну на поражение), а после нескольких неудач без зазрения совести выдали «мужицкого царя» властям (чего никогда бы не сделали крестьяне). Реестровые казаки Украины во главе с Хмельницким, предпочитали искать союза не с крестьянами, а с Крымским ханом и Московским царем. Когда же в результате крестьянской войны казацкие гетманы оказались в роли новой элиты, их разложение прошло гораздо быстрее, чем разложение «крестьянских чиновников» в азиатском обществе. Более того «низший класс» мог эксплуатироваться не только «верхним», но и «средним» классом. В качестве примера можно привести не только свободных крестьян греческих полисов, но и граждан средневековых итальянских коммун или кубанских казаков. Часто представители этого класса в массовом порядке становились наемниками образуя крупные наемные соединения или даже целые армии – вспомним швейцарцев, немецких ландскнехтов или тех же казаков.
Как утверждают многие историки (прежде всего марксисты и ленинисты), именно из этого «среднего класса» впоследствии и вырос класс буржуазии (кстати говоря, термин «средний класс» первоначально означал именно класс буржуазии). Однако, если говорить о горожанах, то среди них в промышленные буржуи выбились в основном купцы, по сути дела и представлявшие из себя еще один класс – раннюю буржуазию. Правда, купцы изначально были фактически городскими снабженцами, так что можно считать их выходцами из класса горожан. Но в Англии капиталистами стали многие представители феодального класса (новые дворяне), да и во многих других странах помещики превратились в сельских (и не только сельских) капиталистов. О социальном происхождении родоначальников многих буржуазных династий вообще трудно что-то сказать по причине того, что вышли они из среды разбойников и пиратов. Случалось выбиться в буржуи и представителям низших слоев. Словом, новый эксплуататорский класс (так же как и новый эксплуатируемый) формировался из всех слоев общества. Что однако важно, формировался он не в азиатско-деспотическом, а исключительно в феодальном обществе.
В азиатско-деспотическом обществе производится ровно столько продукта, сколько требуется для потребления, или во всяком случае не намного больше. По этой причине, кстати говоря, победа крестьянского восстания в период загнивания такого общества становится для него вопросом жизни и смерти – плохо функционирующее азиатское общество в конце концов оказывается просто не в силах себя прокормить. Феодальное общество тоже производит не больше. Однако в него идет дополнительный приток извне.
Ведь феодальное общество не случайно является обществом воинов. Оно формируется там, где война является скорей правилом, чем исключением, оно просто немыслимо без войны. Если феодалам не с кем оказывается воевать, вся страна оказывается в кризисе, как в период между реконкистой и открытием Нового света оказалась в кризисе Испания, по которой бродили толпы нищих дворян.
Войны бывают внутренние и внешние. Если внутренние войны уничтожают часть произведенного продукта, то по крайней мере они уничтожают и лишние рты, компенсируя таким образом экономические потери (правда, они уничтожают и рабочие руки, но поскольку в них гибнут и феодалы, то ртов уничтожается больше, чем рук). Внешние войны помимо уничтожения лишних ртов дают еще и добычу. Крестоносцы грабили Ближний восток, немецкие и датские рыцари – славян и прибалтов, японские князья – айнов*, английские и французские пираты – испанцев, которые в свою очередь грабили Америку. Целые народы сгонялись со своей земли, которая тоже становилась добычей. В результате происходило первоначальное накопление, создавался капитал, то есть «собственность, приносящая прибыль». Кстати, говоря завоеванные территории обогащали феодальное общество не только материально, но и культурно-технологически. Из «священных земель» Европа получила корнеплодную свеклу (до Крестовых походов европейцам и в голову не приходило, что у свеклы можно есть не только вершки, но и корешки), а из Америки – картофель, помидоры, кукурузу. Правда, с Востока Европа получила еще и чуму, а из Америки – табак и сифилис; но зато после Крестовых походов европейцы, не смотря на отчаянное сопротивление христианских монархов и монахов, научились азам гигиены, что, возможно, спасло их от других не менее страшных эпидемий. Кроме того чума и сифилис подобно нейтронной бомбе уничтожали людей, но сохраняли материальные ценности, а заодно и стимулировали развитие медицины, так что и они пошли на пользу прогрессу**.
Все вышесказанное привело к появлению в феодальном обществе совершенно новых классов – буржуазии и пролетариата (о том, откуда и как брался пролетариат, будет рассказано при освещении капитализма). Оба эти класса поначалу был слабы, и в обществе, в котором они существовали, еще господствовал феодализм, точно также как в мезозойскую эпоху на земле господствовали динозавры, хотя уже появились первые млекопитающие. Однако феодализм был уже обречен, как обречена была мезозойская фауна.
Переходная эпоха, именуемая обычно поздним феодализмом, характеризовалась постепенным усилением власти центрального правителя: императора, князя, короля, сегуна – независимо от его названия и ослаблением роли «верхнего» и «среднего» классов. На смену им постепенно приходил новый «средний класс» (именно тогда появился этот термин) – торгово-ростовщическая, а затем и промышленная буржуазия. Формально этот класс считался если не низшим, то уж во всяком случае и не высшим и особым уважением не пользовался (в Западной Европе буржуазию относили к «третьему сословию», не выделяя ее из горожан, а в Японии она и вовсе занимала последнее, четвертое место после дворян (князей и самураев), крестьян и ремесленников), но фактически он все больше прибирал к рукам экономическую власть. На какой-то момент в обществе устанавливалось неустойчивое равновесие между буржуазией и феодалами – именно в это время власть монарха становилась наиболее прочной и по сути дела ни чем не ограниченной. Затем эпоху буржуазных эволюций сменила эпоха буржуазных революций, сметавших и феодалов, и тех монархов, которые пытались усидеть на двух стульях или опрометчиво выбирали не тот стул, который следовало. Начиналась эпоха капитализма.
___________________________________________________________________________
* Добрая часть современной Японии (северная половина Хонсю и все Хоккайдо) расположена на территории, завоеванной у Айнов, подобно тому, как добрая часть Германии и Австрии расположена на бывших славянских землях. Разница, пожалуй, лишь в том, что немцы во многих местах не только и не столько истребляли славян, сколько ассимилировали их (австрийцы, наверное, наполовину являются потомками ассимилированных славян), тогда как японцы просто истребили большую часть айнов.
** Если кому-то это покажется кощунственным, пусть вспомнит, что прогрессивным может быть и паралич. Не стоит думать, что прогресс (то есть попросту говоря развитие) всегда несет в себе только хорошее. Прогрессировать может и болезнь.
