ПОВЕСТЬ
Сегодня родственники поехали в гости, а Александр не смог. Так у него появилось свободное время. И он зашёл в районную библиотеку за книгами. Он больше писал их сам. А тут решил почитать. Но ему не повезло. Читальный зал был занят – там проходил очередной слёт самодеятельных литобъединений, сокращённо - ЛИТО. Все читали стихи и пили чай, и Александру Евгеньевичу Афанасьеву казалось, что кое-кто пришел за вторым, а не за первым. Особенно активно ел и пил и без того полноватый мужчина, чуть помоложе А. Е. Афанасьева, на вид – слегка за сорок. Его чёрные волосы были уже тронуты сединой, а рот – слегка перекошен. Скорее всего, он неадекватен – решил для себя А. Е. как крупный биолог.
Но вот до полного дошла очередь, и он начал хрипло читать. И вдруг стихи поразили А. Е.
Они шли вразрез с первым впечатлением, и А. Е. тут же забыл и про обрюзгший вид поэта, и про его взгляд в одну точку. Он попал в своеобразный удивительный мир.
- Вы замечательно пишете – сказал он. – Как вас зовут?
- Алан. Или Алька. – сбивчиво представился брюнет.
- И меня почти так же. Я – Александр. У нас с вами много общего. А откуда вы здесь?
- Я – член ЛИТО “Дождь”.
-У нас тоже в юности было своё ЛИТО, – вспомнил А. Е, и мы все писали стихи.
- ЛИТО “Дождь” запрещает двойное членство – угрюмо отчеканил Алан Косов, но вдруг запнулся.
За рукав его дергала женщина. Она была моложе Алана. Но ненамного, лет на пять-шесть, и в отличие от него, вполне нормальна. Внешне она было совсем не во вкусе эстета Афанасьева. Но это было сейчас не важно. Это было в данном случае даже хорошо, потому что Алан и так уже смотрел на А. Е. недовольным взглядом…
- Напиши стихи в тетрадь и принеси их Александру, – велела Лариса, – они ему понравились.
- Хорошо. Но у меня только один экземпляр. Он ценен для меня. – упирался Алан.
- А ты перепиши, и тогда будет два!
- И тогда позвоните, – не дожидаясь ответа, сказал А. Е.
Алан неохотно записал телефон знакомого литератора. И Лариса тоже зачем-то его записала, хотя её стихов он не просил. Но она привыкла, что её вообще редко о чём-то просили.
Алан не уверен был, что Александр не обманет и не исчезнет в неизвестном направлении вместе со стихами. И тогда он может напечатать его гениальные стихи под своим именем, а гонорар оставит себе!
Но он рискнул!
Одну книгу ЛИТО “Дождь” к этому времени уже выпустило. Она называется “Грибной дождь”. Она вышла три-четыре года назад. В ней напечатались Алан, Ян, Лариса и ещё другие ребята, которых сейчас уже нет с ними
Саша Афанасьев в детстве любил наблюдать за муравьями. У них было всё как у людей: самки, трутни охотники и пастухи. И каждый – на своём месте и делает только то, что заложено в него природой. Саша всегда восхищался их трудолюбием. Он сам любил много работать, но в школе ему не удавалось много заниматься – и так всё легко давалось, и он тогда придумывал разные дела. В классе он быстро стал лидером. Сначала у мальчиков, а потом и у девушек – внешностью он был не обижен – волнистые тёмные волосы, интеллигентный вид , и, главное, умный взгляд, как говорили учителя. Он сам выбирал себе друзей, и им было интересно с ним. И поэтому до сих пор у него надёжные и верные друзья.
Саша никогда не любил дураков. Наверное, было за что. Дураки иногда пытались ему врезать за зазнайство, но друзья иногда заступались. Однажды его всё-таки поймали два верзилы-второгодника и попытались сбросить с лестницы. Пронзила острая боль. Но Саша не проронил ни слезинки. Он даже не рассказал учителям про это. И два здоровых бугая переглянувшись, хмыкнули одобрительно: “Партизан!”. А голова временами болит до сих пор….
Когда стали образовываться школьные ВИА, Сашу стали сразу приглашать петь. Голос у него был приятный вполне. Но ему было скучно разучивать пионерские песни. Он не любил казённый оптимизм, когда всех под одну гребёнку. Каждый должен сам доказать своё право на существование. И если что – честно уйти со сцены. Ему было по–своему жалко слабых ребят. Он сам был в чём-то слабее других. Но он чётко знал : каждому – своё. И если надо, то он был готов пожертвовать и своим благополучием ради прогресса…
Александр никогда не был комсомольцем. Хотя это и могло бы ему очень помочь. Так что в пионерский лагерь Саша ездить не хотел, и родные ему всегда снимали дачу.
А там – вольница, природа, ватага дачных друзей. Как-то они с ребятами нашли на земле птенца. Он выпал из гнезда. Ребята говорили, что не стоит возиться. А Саша решил выкормить его сам. Он стал кормить его рисом. И птенец слегка ожил. А потом сник. И однажды он нашёл его мёртвым. Наверное, он был уже болен. А у Саши почему-то две недели всё чесалось, и бабушке пришлось везти его в город к врачу.
В один прекрасный момент перед Сашей стал вопрос, что лучше поэзия или наука. У него были очень интересные стихи. Для серьёзных занятий поэзией надо было бросить все дела и заняться литературой профессионально. Но поступи он так, ему бы могло стать не о чем писать ( не это ли в результате и произойдёт с Аланом Косовым?)
Так Афанасьев стал орнитологом.
Светка Собакина была довольна собой. Она сделала все свои дела: встала, погуляла с собакой, выпила таблетки. Сразу стало спокойно и хорошо. Она стала вспоминать прошлое. А вспомнить было что! И сорок пять лет оказались как на ладони.
Класса до 7 была Света круглой отличницей. У неё все всегда списывали. Так получилось, что многие девочки из класса хотели дружить со Светой, кстати, сами они учились неважно. Света очень любила читать. Мечтала даже стать библиотекарем. А потом вдруг усложнилась программа по математике, и стало почему-то трудно решать новые задачи. И Света стала заниматься не 2, а 4 часа. Но успеваемость всё равно ухудшалась. И тогда Светка поняла, что если так пойдёт дальше, то на уроки ей не хватит и суток!
И учителя перестали восхищаться её талантами.
И это бы было полбеды, но самое обидное, что девочки тогда стали меньше списывать. А потом и вовсе перестали. И заодно перестали с ней дружить. Светина лучшая подружка Танька К. , с которой она больше всех играла, ни с того ни с сего назвала Свету дурой (а это ещё было не так). Она отсела с её парты и больше не гуляла с ней по коридору. А потом предала её и стала дружить с совсем другой девочкой. Причём та тоже плохо училась, но зато хорошо одевалась. А Света - не очень хорошо, потому что вещи она донашивала за её старшей сестрой (нормальной). И однажды Светка так разозлилась, что вошла к ней в подъезд, и пока никого не было, вымазала её дверь зубной пастой. А зря! Потому что Таня К. догадалась, и из просто посторонней превратилась в её личного врага.
Так у Светки появился враг. Потом все начали влюбляться в мальчиков. Она тоже хотела, но у неё не получалось, потому что она им не нравилась. И она влюблялась в девочек. Они стояли у стенки в кругу и щебетали что-то радостными голосами, и она всегда старалась подойти к ним и тоже что-то сказать. Но они её перебивали, поэтому Светке приходилось говорить быстрее. А тогда опускались детали, которые и были главными. Правда, это тоже не помогало. Девчонки говорили, что они ничего не понимают. Наверное, поэтому голос у неё и остался такой как в 13 лет, и до сих пор по телефону её принимают все за ребёнка.
Так закончились её отношения с классом.
Ей хотелось снова стать маленькой девочкой, играть в классики и лепить снеговиков во дворе.
А одноклассницам это было неинтересно. Так вышло, что Светка начала дружить с девочками меньше себя. Сначала на год, потом на два. Ей было очень интересно с ними и она, увлекаясь, до ночи носилась по двору. Но всё длилось недолго. Через считанные месяцы они подрастали, и им становилось скучно с ней, и Светка всерьёз думала, не пойти ли ей нянечкой в детсад. Ведь дети совсем другие, они открытые и нехитрые. Но работать ей никогда не хотелось. Это было трудно и скучно. Лучше было сидеть и мечтать ни о чём. И вспоминать о прошлых пятёрках и подругах.
…Папа выглянул из кабинета врача и позвал дочь вовнутрь.
- Светочка, пока ты можешь не ходить в школу, – разрешил ей врач в ПНД, – можешь полежать дома. Попей эти таблеточки. Схему я папе написал. А через 2 недели покажись, скажешь, как чувствуешь.
Светке нравилось, что в школу больше можно не ходить. Она давно ей надоела. И она удивилась, почему так мрачен отец.
- А таблетки ей долго пить?
- Это мы посмотрим, – врач захлопнул карту, давая понять, что разговор окончен.
Поэтому для Светки наступал праздник. Ей исполнялось целых 15 лет. И можно спокойно готовиться ко дню рождения. У неё начинается прекрасная пора юности. И её ждёт много нового в этом мире. Отныне она будет по совету врача пить полезные таблетки. И можно смело готовиться ко дню рождения; времени на это будет полно, потому что не надо будет больше ни ходить в школу, ни делать уроков. И еды ей достанется много, потому что её не объедят подруги, которых больше нет.
А потом Светка стала вспоминать про своего первого парня.
Он познакомился с ней, когда она возвращалась из диспансера, и пошёл её провожать. Обычно Светка боялась незнакомых мужчин. А тут вдруг разрешила. Мальчик был молодой, аккуратный и не курил.
Сначала Светкина мама вышла из комнаты. Но вскоре вошла и сказала, что уходит к соседке. Когда хлопнула дверь, он предложил Светке отдохнуть на кровати. И ей понравилось, как он отдыхает. И она вдруг почувствовала в нём признаки интереса к ней: - Чего ты такая вялая? Давай снимай колготки!
Светка стала охотно выполнять его просьбу и приготовилась к чему-то новому. Но нового не произошло. Он почему-то вдруг сник. А потом поднялся и сказал: У меня пропало желание, - отвернулся к окну и велел ей быстрее одеваться.
…Первая любовь всегда бывает неудачной. (Светка даже не знает, как его зовут).
И всё-таки жизнь прекрасна! Ведь не пройдёт и нескольких лет, как появится принц из волшебной сказки и предложит ей – по её просьбе – своё пламенное сердце.
***
Попытаюсь я завесу
В храме тайны приподнять:
Я хочу найти принцессу
И по-дружески обнять.
Дружба с женщиной возможна
Предрассудкам вопреки,
Пусть весь мир трактует ложно
Трепет дружеской руки.
А.К.
Там, на даче, и посетила Сашу Афанасьева мысль создать своё государство. Оно называлось РВС. Что точно означали эти буквы, история умалчивает. У него был король и патриции. Часто королёй свергали. Саша тоже не избежал этой участи.
Днём граждане славного РВС мирно катались по посёлку на велосипедах. Саша долгое время на старом Орлёнке, лет в 13-14 его расставили полностью. И как только расставили, кто-то тут же его угнал. Новый, взрослый велосипед Саше купили очень нескоро…
От скуки Саша начал писать стихи. Поскольку в то время он был как раз королём РВС, стихи понемногу стали писать и его друзья. Это стало почётной обязанностью.
Отдельные респектабельные дачники, которых злые языки неодобрительно называли куркулями, взяли за моду благоустраивать свои дачи, а чтобы никому не было завидно, дачи обносились высокими заборами.
По ночам неизвестными юными террористами от заборов были отломаны новенькие доски… Расследование компетентных органов не привело к ощутимым результатам…
* * *
Как много лет прошло с тех пор,
когда мы были юны,
пилили сосенский забор
и сочиняли руны.
Перепили - и рухнет зло,
срифмуй - добро воспрянет.
Но розоватое стекло
когда-то серым станет.
Мы пилим, пилим, но и нас
усердно годы пилят,
и посещают нас подчас
усталость и бессилье...
Так вспомни в свой бессильный час,
что утро - это утро,
и утро жизни есть у нас
и быть наивным - мудро.
1982, А. М. совместно с Ю. Н.
Афанасьев появился на горизонте, когда все уже о нём забыли. Он словно с неба упал.
Он пришёл к Косову с его многокилограммовыми тетрадями. Он уже сделал свой выбор, и Алан плясал от радости. И тогда Лариса осмелела: А посмотрите пожалуйста у меня. Я тоже что-то пишу.
Афанасьев напряг память. Он плохо помнил её стихи. Скорее всего, они были слабыми по форме и мрачными по содержанию. Но он не стал этого говорить. В нём вдруг проснулось чувство долга, а может быть ещё что-то. И он ответил Ларисе:
- А зачем на вы? Я не такой уже старый. Зови меня просто Саша.
Сине-зелёные глаза из-под стёкол очков смотрели весело и приветливо.
Лариса уже не надеялась, что Афанасьев дочитает до конца её новые стихи. Она боялась, что ему станет скучно их читать и он бросит на полпути.
- Я не люблю бездарных людей, – признался Афанасьев. - Они скучны для меня.
Правда, в советское время говорили, что свой талант должен быть у каждого. Главное – его развить. Но, к сожалению, это время давно прошло.
А что касается Ларисы, то как-то она сказала Яну, что любит умных мужчин.
“ - Это хорошо, – сказал Ян, – но не надо навязывать им свои чувства. Нужно ли им это?
- Но ведь увидеть ум тоже надо суметь. Разве это плохо? – возражала Лариса.
- Да, но это видишь не ты одна. А требования к людям у них высокие.”
Лариса не совсем поняла его мысль, но спрашивать не стала.
Но Александр вспомнил о своём обещании.
- Извини, что я пропал. Я был очень занят по работе. Но я прочитал твои стихи и готов сказать своё мнение.
- Какое же ваше мнение? – не терпелось Ларисе.
- Конечно, это не шедевры. В книгу я пока не могу ничего взять. Но так ли это важно?
И правда, ведь одна книга у Ларисы уже была!
``````````````````````````````````````````````````````````````````````````````````````````````
---------------------------------------------
АЛАН ЕДЕТ В ДЕРЕВНЮ
----------------------------------------------
Алан опять, как положено, уезжал на неопределённое время в свою деревню. Там ему нравилось: тишь, уединение, нехитрая романтика.
К тому же в деревне он много работал: писал стихи, ходил в библиотеку, изучал ленинизм.
Правда, в городе оставались его друзья – он и ОНА. Косову приходилось в ущерб работе переписываться с ними. Перед отъездом они были у него на проводах. Хотели пригласить и его жену Светку. Даже уже назначили день их совместной встречи, 7 мая, и уже наметили встретиться, как вдруг Ларисе позвонила мать Алана, Елена Олеговна, и сказала, что Светка заболела, и Алан срочно поехал к ней домой ухаживать. Так совпало, что он сделал это тоже 7 мая. Лариса сказала, что рада за Алана, потому что обычно мать приносила в комнату Алану не только еду, но и порции его таблеток. К счастью, к 9 мая Светка уже поправилась, и Лариса успела-таки встретиться с Аланом (правда, наедине).
- Жди меня, Лариса, и пока я в деревне, ни с кем не встречайся, – велел Алан, поправляя покрывало на кровати, - Ты у меня одна. Ни с кем мне не было лучше, чем с тобой.
Лариса была счастлива оттого, что выдержала такую большую конкуренцию.
Ей и сравнивать было особенно не с кем.
Видимо, Алан имел в виду, что ей можно будет встречаться со всеми только тогда, когда Алан вернётся из деревни. Большая любовь неотделима от разлуки.
Афанасьев в свою очередь хотел спросить согласия Алана на редактирование текста. Но согласия не было потому, что Алана тоже не было. Тогда они поспорили с Еленой Олеговной о содержательной стороне будущего сборника. Александр хотел показать Алана во всей красе, как он есть. А Елена Олеговна хотела, чтобы читатели знали, что он – здоров.
В результате все стихи коммунистического содержания, отобранные Афанасьевым, из сборника были выкинуты.
***
Прощай! И больше не зови.
Ты мне достаточно сказала,
Чтоб положить конец любви,
Разрушить зданье идеала.
И вовсе я не виноват,
Что все стихи мои убоги,
Что все дела не шли на лад
И привели к концу дороги.
Я жить хочу. И умирать
От слов жестоких трудно будет.
Меня любила только мать,
И разве что иные люди.
Они желали мне добра.
Но были странными их речи.
Мы проводили вечера,
И сердце радовали встречи.
Я оказался в тупике.
Она сказала: "Ты не нужен".
И вот сжимаю нож в руке,
Последнее своё оружье.
Быть может, я создать бы мог
Стихи, что качеством получше,
И жизни подведя итог,
Другой для смерти выбрать случай.
Но я не нужен никому.
Она сказала это ясно.
И ухожу я потому,
Что раньше жизнь была прекрасна.
И все обиды, все щелчки
Я пережил бы, но не это.
Живут вокруг не дураки,
Но, к сожаленью, не поэты.
Я так устал от всех обид,
Что просто не могу жить дальше.
Я был поэт и инвалид,
И болен безо всякой фальши.
А. К. 21.10.2001
Для публикации стихов Алана их сначала нужно было распечатать. Но дело в том: что Алан был гениальным поэтом и не любил черной работы. Поэтому он на машинке не печатал. А на компьютере – потому что, во-первых, его у Алана не было: ведь он стоил целую Аланову пенсию, и тогда не хватило бы на сигареты и прочие мелкие радости, к тому же Алан берёг зрение для чтения литературы. А ещё он в деревне всерьёз решил стать великим учёным, как А. Е. Афанасьев. И предпочитал портить зрение о БСЭ.
Печатать умела его жена Светка: она до болезни, в 1974 г., успела поучиться в УПК на машинистку. Но ехать к Алану она не хотела, потому что не любила выходить из дома и даже при Алане приезжала к нему раз в три месяца. И Елена Олеговна поехала к Светке сама.
Светка была рада только наполовину, потому что с Аланом она всегда выпивала, после чего как правило было кое-что ещё (продолжение), а здесь не светило. Печатала Светка почти без ошибок: в школе по русскому у неё были пятёрки. Но ни одного стихотворения Алана при этом не читала.
- Сколько писем получила от Альки? – спросила Елена Олеговна.
- Два в этом году…
- Ну нормально…
Светка была рада, что у них в семье всё нормально, а Елена Олеговна была рада, что у Альки такая семейная жизнь. Вон, все вокруг разводятся. Кругом одни измены!
- С-света, у тебя никого нет? – спросил Алан Светку в последний раз – с год назад.
- Нет никого, – согласилась Светка.
- И у меня никого нет. Я люблю тебя!
Светка посмотрела подозрительно.
- А Лариса? - спросила она.
Алан почувствовал, что терпит крах. Фиаско. Мозг начал работать на полную его мощь.
- А мы с ней по литературным вопросам сотрудничаем, - нашёлся он. – Вон у нас книжка.
Алан достал из шкафа заветную книжку и раскрыл страницу: Белова Лариса – член Лито “Дождь”. Кстати, она очень некрасивая. Вот, посмотри на фотографию.
Светке было неохота смотреть на фотографию неизвестной поэтессы, а стихов она не любила. И она отдала книжку Алану.
- Она курит? – спросила она.
- Не знаю. Вроде нет, – признался Алан.
- А я курю, – вздохнула Светка. – Надо бы бросить.
Супруги молча опрокинули рюмки.
Лариса смотрела на старую фотографию Алана, но похоже, думала о ком-то другом. Она ещё не знала этого человека, но была твёрдо уверена, что он есть, его не может не быть. Она ещё не слышала его голоса и не видела его глаз, или думала, что не видела? Но этот воображаемый человек уже волновал её больше Алана. И ей было неловко от нахлынувшей неопределённости, и Лариса с тревогой думала о том, что будет дальше.
- Алан, ты вроде бы совсем неплох, не так уж глуп и недурён собой. Но чего-то в тебе не хватает. Слишком уж всё напряжённо. Не хватает какой-то лёгкости, непринуждённости, не хватает игры. Тебе трудно притворяться, и тем более отступать, переключать внимание.
Ян говорил, что это – твой плюс. Но что именно плюс? Неумение или нежелание?
ШТУРМ “ГОЛУБОЙ МЕЧТЫ”
По субботам как правило проводились собрания.
Юля Смирнова, молодая яркая брюнетка, сидела дома у революционного марксиста Валеры Белова и скучала. Ребят не было. Только её подруга Таня Орлова, третья жена Валерия - раза в два его моложе. Таня сейчас ждала от него ребёнка и редко бывала на людях. В домофоне раздался звонок. Вошла женщина лет за 30 с короткими светло-русыми волосами.
- Мне пообещали позвонить, но никто не звонил, и поэтому я решила приехать наугад.
Юля узнала даму. Говорили, что это – первая жена Валерия Белова, ветеран партии. Юля видела её с Яном на одном из литкружков года два назад. Тогда был фуршет, и все выпивали, а Ян пил только газировку. Как всегда, читали стихи, – у Яна они были явно слабоваты, хотя и не без политики. Но парень был высокий, видный, не дашь его лет. А Лариса вспомнила Юлю, – ей было лет 14-15, и тогда она была совсем невзрачная. Она жаловалась, что родители у неё – демократы, мать с отцом не любят коммунистов, хотя прадед, говорят, был тот самый Смирнов из оппозиции…
Ян заметил, что обычно в смысле взглядов поколений бывает всё наоборот, и Юле это понравилось.
- Здравствуйте, Лариса!
- Вас зовут Юля?
- Как членам нашей партии, нам можно перейти на “Ты”! Как дела? Как там Ян!
- Ян ушёл в подполье. Больше не борется. Вот только стихи пишет.
- А у тебя случайно нет его стихов?
Совершенно случайно стихи оказались у Ларисы в папке вместе со своими и Алановыми. Она была рада, что у её друзей есть поклонники их творчества.
- Ну так я возьму. С отдачей.
- А когда?
- Мы договоримся. У меня созрел план создать литобъединение людей с левыми взглядами. Давайте соберёмся в среду на Автозаводской. Кстати, у нас есть возможность напечататься, и я уже напечаталась!
- А где?
- Могу показать.
Лариса задумалась. Она большое значение придавала существованию левого литобъединения. И в то же время стремление прославиться не было её главной мечтой. То ли дело – Алан. Он-то хотел стать знаменитым поэтом с миллионными тиражами и его портретом на обложке, лучше в школьные годы, когда он был ещё почти здоров. Но создание такого кружка в деревне Гнилово, где Алан был уже год, в планы Юли не входило. ..
Юлю Ян в метро не увидел. Правда, за 3 года она могла сильно измениться, и он её не узнал. А Таню Орлову, он тоже не увидел, может быть потому, что она появилась у Валерия через год после того, как Ян зашёл на собрание, хотя ему её показывали. Поэтому он увидел только Ларису Белову и мог бы провести занятие ЛИТО “Дождь”, но немного не хватало кворума. И, прождав почти час, друзья разошлись по домам.
Юля почему-то не позвонила Ларисе. К телефону у Юли Смирновой никто не подходил, поэтому, соблюдая партийную дисциплину, Лариса пришла на партсобрание, и ей повезло потому, что там увидела Юлю. Она хотела спросить у неё, в каком месте метро она стояла. Но Юля почему-то говорила с ней рассеянно и неохотно, и Лариса была вынуждена прекратить вопросы, так и не получив стихов Яна и обещанной газеты с Юлиными стихами.
А когда в комнату зашёл симпатичный комсомолец Миша, Юля вдруг забыла про Ларису с Яном окончательно, и вот интересно – с ним – откуда что взялось – Юля начала говорить охотно и весело, а после молодые люди замолчали и вообще ушли в другую комнату.
- Я из-за этого кружка не встретилась с одним интересным человеком, – пожаловалась Лариса Валерию.
– В чём дело? – сказал Валерий, - приводи его сюда!
После отстранения зарвавшегося начальства на стройке элитного дома “Голубая мечта” временно установилась власть профсоюзов. Валерий знал: долго это не продержится. И значит, есть риск, что эти перемены останутся незамеченными для масс. А значит, оптимизм их будет ниже, чем должен быть…
Для поддержания духа рабочих необходимо было провести акцию. А пиком акции было вознесение на здание красного флага. Он знал, что флаг провисит совсем недолго, и потом будет ещё хуже, но Валерия не волновало это. Флаг должен быть повешен! Он будет символом того, что организация работает как надо.
Валерий обвёл взглядом свою маленькую группку.
- Кто сделает это?
Юля тоже окинула взглядом партию Белова. Много было сегодня ребят. И Миша был. И это было очень хорошо.
- Это сделаю я.
- Девушкам опасно лезть туда, – образумливал её Миша. – Могут избить.
- А я буду сопротивляться.
Лариса понимала, что не будь рядом Валерия и Миши, Юля могла бы не сказать того, что сказала. Но как бы то ни было, она взяла огонь на себя. И это ей делало честь.
…В больницу Лариса на последние деньги принесла Юле кулёк революционных бананов.
- Давно не была на собрании? – спросил Ян.
- Недели две.
- А почему не ходишь? – спросил Ян недовольно.
- Да они мне не звонили. А я привыкла, когда мне звонят сами.
Валерий в последнее время ей никогда не звонил. Обычно этим занимался активист Р., но он сам из-за того, что много работал, не всегда приходил на собрания, и тогда ей звонила жена Валерия, хотя и делала это из-под палки, но подчиняясь партийной дисциплине – она сама давно вступила в организацию.
Роль нового революционного искусства очень важна, – думала Лариса. И очень хорошо, что Татьяна помимо политической работы занимается ещё и этим. Валерий это напрочь отвергал, а зря… А Афанасьев наоборот отвергает деятельность Валерия, но вот здесь, в этом месте, может быть… Тем более, Татьяна для своих восемнадцати лет пишет неплохо, правда, ошибок многовато. И ей будет нелишне услышать мнение такого эксперта, как Александр Евгеньевич.
Дверь открыл сам Валерий.
- А Татьяны нет дома. Куда-то ушла. Кажется, на консультацию.
- А народ?
- Народ уже разбежался. Кина не будет.
- Партийная дисциплина не означает обычной , – усмехнулся Афанасьев. А мы тут кое-что принесли.
Валерий обрадовался: - А знаете что, Александр Евгеньевич! Давайте-ка чайку!
Он пошёл в комнату за последней табуреткой, а сам сел на подоконник.
… А ещё чем вы занимаетесь? – спросил Афанасьев.
- Я не могу вам всего сказать, - признался Валерий чуть смутясь. – из соображений конспирации.
- Вы меня боитесь? Напрасно.
- Да нет, не в этом дело.
- Я вам не желаю зла – заметил А. Е. - Но все эти ваши игры в конспирацию в наше время – это глупость. Вас терпят, пока вы не делаете ничего серьёзного. А как только… Разве вы хотите работать заведомо спустя рукава?
- А что ещё делать? – возразил Валерий.
- Что делать? Работать! Делать хорошо своё дело! Пусть даже подметать улицу, но как следует подметать! Примите жизнь такой, как она есть. Лучше работайте над своим внутренним миром. Что это за совковое деление на классы? Надо быть терпимее к другим – а этого я у вас не увидел.
- А они к нам терпимы? – спросила Лариса.
- Всё будет в порядке, – успокоил её А. Е. - В конце концов, капиталисты образумятся. Сегодня они воруют, а завтра может быть, будут сами давать деньги на благотворительность, если захотят. И преступность сойдёт на нет. Все станут сознательными. И пособия по безработице повысятся.
Валерий резко встал с подоконника.
- И долго ждать? – спросил он.
- Не знаю. Я не думал, – ответил Афанасьев поспешно.
Лариса отошла от оппонентов и стала считать. Ей уже 34. Весна жизни уже позади. И впереди уже не очень-то что-то светит. Нет у неё ни интеллекта Афанасьева, ни силы воли Валерия. Не говоря уж об остальном… А Таня, кажется, на шестом месяце, значит, скоро родит. И вот её дочь или сын может быть, что – нибудь увидят краем глаза. Или будут на это надеяться.
* * *
Товарищ мой во всей красе
Опять со мной ведёт беседу.
Там, на нейтральной полосе,
Цветут настурции безбедно.
Мы шествуем тропой одной.
Направо – ров, налево – лужа.
И волка-оборотня вой
Невдалеке вгоняет в ужас.
Пока довольна и смеюсь,
Свой шаг отмеривая каждый.
Но лишь случайно оступлюсь –
На место тотчас мне укажут.
И я вернусь. И в свой черёд
Себе настурцию возьму я.
А если посмотреть вперёд –
Тропа сливается в прямую.
* * *
Афанасьев обещал зайти, но долго не звонил. Лариса уже убралась в своей библиотеке и вернулась домой. Она почитала библиотечные книги, протёрла стол, но почувствовала, что покоя нет. Она вдруг поняла, что ждёт звонка А. Е. и хочет его видеть.
И вот звонок в дверь. На пороге - А.Е..
- Я задержался у своих,– занимался с сыном химией. Надеюсь, что что-то отложилось.
Сын Александра Евгеньевича шёл на медаль.
- Было бы странно наоборот, – заметила Лариса. Сама она не очень хорошо знала химию. Как-то она решила позаниматься с Аланом математикой. В своё время в институте они её изучали три года. А Алан изучал её только в школе, и поэтому Лариса подумала, что она знает больше. Сначала Алан слушал внимательно и даже что-то записывал. А потом стал смотреть по сторонам. Вскоре он схватился за голову, сказал, что ему надо курить, и поэтому он устал. Для того, чтобы Алан успел узнать больше, Ларисе видимо, нужно было придти на пять минут пораньше. Но кто не успел, тот опоздал. Так и не стал Алан великим математиком.
- Тебя сократили из НИИ. Правильно! Кем ты была? Рядовым специалистом. Значит, ты не справилась с работой. А надо было справляться лучше.
- Но тогда бы уволили кого-то другого, - оправдывалась Лариса.
- Да, конечно, - согласился Афанасьев, - на всех бездельников у государства сейчас денег нет. А ты... Ну понимаешь ли, Лариса, ты не семи пядей во лбу. Ничего не поделаешь!
- А кто же тогда семи пядей? - удивилась Лариса Белова.
- Да трудно сказать. - вздохнул Афанасьев. - Дураков сейчас в России стало очень много.
Афанасьева очень огорчал этот факт. Здесь он и искал корень зла. Интересными были эти взгляды. Не такие, как у всех.
И Ларисе оставалось пробираться сквозь сложный лабиринт его мыслей. Не заблудиться бы в этом долгом пути. Не упереться бы в тупик. Не потерять себя!
- Вот твой знакомый, Ян, – нормальный парень. Но он очень ленив. Ничего не хочет делать. Сочиняет какие-то совковые агитки.… А Алан... Дурак, почти дебил. А как пашет! Какие у него стихи!
- Но он пашет за счёт всего остального – возражала Лариса. – за счёт работы, семьи, друзей.
- Ничего этого не было бы в любом случае – отрезал Александр. – Он бы просто больше пил!
Это расходилось с усвоенным ей знанием о том, что каждый человек – кузнец своего счастья. Не была согласна Белова с такой мыслью! А спорить тоже боялась.
Афанасьев вдруг легко прикоснулся к её руке, отвлекая.
- Знаешь, что я подумал. Я ничего не могу сделать. Редакция не пропустит твои стихи. Они не очень сильные и к тому же слишком левые. Могут быть неприятности. А у них другие взгляды.
- А у вас какие взгляды? - Лариса в упор посмотрела на учёного.
Афанасьев смутился: - Не о том речь! Если ты наберёшь тексты на компьютере, я смогу сделать один экземпляр. Для тебя. Конечно, не так, как в типографии. Но сойдёт. Ты умеешь пользоваться компьютером?
Александр задал хороший вопрос. В библиотеке, где теперь убиралась Лариса, стоял старый компьютер, и когда никого не было, Лариса иногда включала его. Там она писала свои стихи и рисовала.
А потом всё стирала, потому что подходить к компьютеру ей запрещалось по должности. А сохранять на дискету она не умела, да и стоила она достаточно дорого при её зарплате. Она была очень признательна Афанасьеву. - Спасибо, Саша! Но этого делать не надо.
Она не поняла, обрадовался Афанасьев или огорчился.
Впервые вдруг Лариса захотела называть его на “ты” и по имени, хотя раньше она терпеть не могла имя “Саша”.
Она сама не знала, почему. Просто ей так захотелось.
Потом она в первый раз за долгое время пристально посмотрела на Афанасьева и увидела то, что не видела раньше: высокий лоб интеллигента, ясные сине-зелёные глаза; взгляд их сейчас был слегка затуманен. В нём была какая-то одухотворённость. Он был одет в земляной свитер и штопанную многолетней давности кофту - такие уже давно вышли из моды, волосы небрежно зачёсаны на лоб. Но говорил он о высоких, сложных материях, и было трудно отвлечься от разговора.
И тогда Лариса поняла, что смотрит на Афанасьева другими глазами.
Афанасьев почувствовал, что он интересен Ларисе не только как учёный и поэт. И это было приятно ему, но было и слегка не по себе. Конечно, у него была жена, но дело было не только в этом.
- Жаль, что я тебе не смогу предложить ничего, кроме дружбы – заметил он уже в дверях.
- А мне больше и не надо, – подумав, ответила Лариса.
- Надо – возразил Афанасьев.
В сущности, Афанасьев был недалёк от истины. Дело в том, что Ларисе с личной жизнью в последнее время что-то не везло. Синяя птица всё время пролетала мимо неё. Оставалось лишь перо в руках.
Правда, однажды судьба снова преподнесла Ларисе Беловой шанс.
Это был 33-х летний Вадим Гирин – с виду - типичный русский красавец. Она знала его давно. А потом он исчез куда-то.
Говорили, что он женился. А тут появился на горизонте снова. Тогда он пришел к Ларисе с цветами и пачечкой печенья.
– Милая моя – томно протянул Гирин.– Я теперь опять свободен. И я о тебе много думаю. Выходи за меня замуж.
Хорошие были слова, вот только голос у Вадима какой-то вялый, на одной ноте – наверное такой характер.
- Ответь мне, милая, это так важно для меня!
Лариса не знала что ответить. И в этот самый волнительный момент раздался звонок в дверь.
Александр Афанасьев отложил неминуемую свадьбу. Он пришел из леса, в сапогах и ветровке, на стёклах очков застыли капли воды, смоляные волосы спутались неровными прядями в них ещё гулял ветер, и желая просто отдохнуть, был немногословен.
- Это моя будущая жена – торжественно объявил Гирин. - Скоро мы с ней поедем на дачу.
- А я хочу её взять в лес, – признался Афанасьев. - Но боюсь, выдержит ли. Поэтому советую вам дать ей отдохнуть на даче.
- Да, я её никогда не брошу, - пообещал Гирин. - Она будет жить в семье. И пусть не занимается больше своей дурацкой политикой.
- Почему не занимается? – вдруг возразил Афанасьев. Это же круто. Постоянно рисковать получить по морде. Играть с огнём. Ларисе ведь будет скучно без всего этого.
- А вы – интересный человек – заметил Гирин. Был рад познакомиться.
- Да – сказал Афанасьев – я рад что среди твоих друзей наконец – то появился нормальный человек. Я даже не ожидал. Только знаешь.… Не слишком ли он хорош для тебя?
- Может быть, – согласилась Лариса – только разве плохо – тянуться к лучшему?
Ничего не ответил на это ей Афанасьев. И вдруг Лариса увидела странную вещь Вот Вадик предлагает ей руку и сердце, а А. Е. женат, скуп на обещания да и не так уж высоко ценит Ларису. Но ведь, пожалуй, он будет надёжнее. На него можно положиться.
И в ушах смолк, едва начавшись, ожидаемый марш Мендельсона. В них заиграли Марсельеза и другие левые марши.
У меня были большие неприятности, – объяснял Вадик, – от меня ушли две жены. Умерла бабушка. Я теперь не тот, что раньше. Да, раньше я гонялся за красотой. Но теперь я уже не тот, что раньше. У меня была депрессия. И теперь я стал другим человеком и понял, что был не прав. Теперь мне больше всех нужна ты. Пусть ты не модель и тебе уже много лет и мужчинам это не нравится. Но всё равно ты мне нужна и такая. Потому что мне с тобой интересно поговорить на все темы. Ты надёжная. Кроме меня у тебя никого нет, поэтому ты не будешь ходить налево. Не то что все эти свиристелки. Ты меня не предашь и всегда будешь мне верна. Кстати, постель не обязательна, потому что до брака это – грех, - закончил он. - А после свадьбы мы обвенчаемся в церкви и наши дети будут крещёными.
Серьёзный был вопрос. Лариса была не уверена в том, что бог есть. И она не спешила дать ответ на столь серьёзное предложение Гирина. С одной стороны она думала, чем чёрт не шутит, почему бы ей не расписаться ещё раз. Как все, стать женой и матерью. Но ей не хотелось, не обдумав всё как следует, обнадёживать Гирина, а вдруг что-то сорвётся и он будет страдать?
- История имеет свои законы, – поучал Ларису Гирин. – Их не переделаешь. Какие они есть, такие есть!
- Но если они несправедливы, – возразила Лариса.
- Это не важно. Всё равно ты ничего не изменишь.
- А если попытаться протестовать против несправедливости? – спросила Белова.
Гирин вышел и, обойдя комнату, закурил. Потом сказал менторским тоном Ларисе:
- Мой тебе совет: не высовывайся. Это ни к чему. Сиди и молчи в тряпочку. Будет ещё хуже. Лучше занимайся личной жизнью.
Вадим прервал беседу и вдруг дотронулся до Беловой, попытавшись её обнять. Но Лариса отстранилась. Услышанные слова отбили у неё даже тень чувства. И она впала в ступор.
Он был ужасно молод и красив, и потому на его фоне Лариса ощущала себя столь же старой и страшной. Оставалось лишь спасительное духовное родство…
В ЛЕСУ
Листовки у общаги сегодня брали плохо. Дело в том, что их раздавали уже не раз и, скорее всего, они были уже почти у всех, но и у Валерия их оставалось полно. И Белов принял единственно верное решение: Ребята, пойдём погуляем в лес.
Они прошли вперёд и увидели, что лес сильно изменился с прошлого раза. Он был оцеплён. Там стояли бульдозеры. Деревья были ещё на месте, но похоже, это скоро могло закончиться.
И вдруг товарищи увидели группу скромно одетых интеллигентного вида людей. Они были вооружены фотоаппаратами и картами и что-то записывали. И вдруг среди них Валерий узнал Афанасьева.
- Здравствуйте, Александр Евгеньевич! – поприветствовал он знакомого. – Какими судьбами?
Афанасьев пожал ему руку. От его обычной оживлённости не осталось и следа. Он был серьёзен и суров.
- На месте этого леса какие-то мерзавцы планируют построить коттеджный посёлок. А этого нельзя допустить. Здесь обитают редчайшие виды растений и птиц. Они занесены в красную книгу и обречены на вымирание. Поэтому здесь, в данном месте, этого делать нельзя.
- И что вы предлагаете? – уточнил Валерий.
- Мы будем бороться до последнего. Или хотя бы оттянем время.
- Да, - вздохнув, согласился Валерий, – впереди – мировая революция. Может быть, мы вам в чём-нибудь поможем?
- У нас большая организация, - подхватила Юля, и мы можем дать вам своих людей для сотрудничества.
- Сами справимся, - заверил Афанасьев. – У нас тоже достаточно людей.
- Ну тогда хотя бы дайте статейку для нашей газеты как специалист. Вы же знаете это из первых рук.
Афанасьев вдруг помрачнел и в голосе его появился металл, а задумчивые глаза вдруг стали жёсткими.
- Нет, Валера. Я никогда ничего не дам для вашей газеты. Вы – наши идейные противники и никогда не будете друзьями.
Он захлопнул планшет и подошел к своим коллегам.
- Ну вот. Основные идеи я набросал. На сегодня, пожалуй, всё…
Члены партии молча смотрели вслед удаляющимся учёным. Им было досадно. Особенно Валерию. Он, переступив гордость, сделал шаг навстречу оппоненту, а ему плюнули в душу. Впрочем, Белов уже привык к этому. Все было не так, как он хотел, чаще мешали чужие, но нередко и свои. И те, кто мог бы ими быть.
Он думал, что вступи Афанасьев к ним, он бы стал не последним человеком в партии и сделал бы побольше всех других, смелости и характера у него хватило бы. Не то, что его безвольные тюфяки и неудачники…
Но этого никогда не будет.
Он так и останется врагом Валерия, как и врагом этого бандитского строя, который он так ругает. А жаль…
Валерий очнулся.
- Ну что, товарищи. Пошли к общежитию. Продолжим нашу раздачу агитационных материалов.
И, распевая песню Брехта, молодые люди покинули оцеплённый лес.
В лесу было слышно только торопливое пение зябликов.
Этот долговязый невзрачный парень, Валера Белов, чем-то напоминал Афанасьеву его самого в молодости. Когда-то он сам был таким. А теперь – не такой…
Ян Мальков не был членом партии Белова. Он и не мог туда вступить, поскольку ему были ближе другие организации. Поэтому он избегал Валерия. Он боялся того, что если он подружится с ним, то ему придётся вступать в ПБ. А поскольку в ПБ было на данный момент 33 члена, Ян избегал общения со всеми этими людьми.
Но этот мир начал рушиться. Ведь Белова тоже не собиралась выходить из ПБ, а главное – там числился его лучший друг Алан Косов – Ян часто вспоминал о нём.
И Ян понял, что по-другому его песни просто не зазвучат. Они пропадут для народа, а вместе с тем пропадёт тот взрывной разрушительный заряд, без которого невозможно построить что-то новое.
- Ладно, - сказал он. – Я согласен.
У Юли Смирновой был приятный голос - то ли сопрано, то ли альт. Она окончила музыкальную школу, а потом начала писать стихи левого содержания. И поэтому главной целью Яна было убедить девушку петь не на свои стихи, а на его. Юля колебалась. Если честно, ей не очень-то нравились стихи Малькова, они были все какие-то уж очень советские, а Валерий Белов считал советское государство деформированным рабочим…
Их же больше привлекали идеи мировой революции.
- Ну, какие песни Вам понравились? – нетерпеливо спросил Ян.
… Одна про Аргентину, - нашлась Юля Смирнова.
* * *
Аргентина - надежда Земли,
И надежда всех бедных людей,
Если б люди подняться смогли
Ради самых великих идей…
Юля вспомнила, как в школе была у них политинформация, где учитель истории рассказывал о певце Викторе Харе, которого уничтожил Пиночет. Ей было всего 14 лет, но уже тогда это возмущало её. И она сейчас опять переживала свои детские годы. Она допускала, что так может случиться и с ними. Но это и придавало ей какую-то упрямую ярость.
Может быть, перелом далеко.
Будут дальше буржуи жиреть.
Но сияет звезда высоко –
Жизнь сильнее, чем старая смерть.
Они пели об идее. Она была пока только в их головах, а больше – почти нигде. Она могла и не появиться и потом потому, что кроме мозгов, к сожалению нужны ещё когти.
Но сияет в Америке свет,
Аргентина дерется за нас.
Ян замолчал. Юля – тоже замолчала, допев песню. Её густо накрашенные глаза странно блестели.
-----------------------------------
Поставив тяжелую пачку книг на пол, Елена Олеговна бессильно опустилась на деревенский стул: - Читай на здоровье, Алька!
Алан осторожно вытащил из сумки бутылку.
Он сегодня был на седьмом небе от счастья. “Деревенские дали”. Это ЕГО книга! Он прославился! Отныне он знаменит!
Скоро у него будут просить автографы, и с ним все будут знакомиться сами.
Поэтому ему больше не нужны надоевшие серые люди. Ему уже некогда ходить на почту. Отныне он не будет разбрасываться по мелочам. Он теперь посвятит себя чистой Поэзии!
Гирин уже давно не звонил Ларисе. Это было для неё неожиданно. Ведь раньше он звонил по 4 раза в день, и Ларисе стоило большого труда попросить, чтобы он не будил её по ночам.
- Вадим тебя бросил, – уверенно заявляла мать Ларисы. Но сама она не была так мрачно настроена.
В самом деле, раньше она не давала согласия Гирину. А теперь вот созрело решение…
- Знаешь, Вадик. Я подумала над тем, что ты сказал, и решила с тобой согласиться. Я готова пойти в ЗАГС хоть завтра!
Гирин задумался. Кажется, столь приятное решение стало для него сюрпризом.
- Знаешь, Лариса! Ты уже опоздала. На этой неделе не получится. Я решил поехать в монастырь. Поживу там, поработаю по воле божьей. Поразмышляю о жизни.
Ларисе не нравилось решение друга. Но сейчас она не стремилась уже так яро отстаивать свои принципы. Ей было уже не до этого. Ей было скучно.
- Давай поедем вместе!
- А это мужской монастырь, – объяснил Гирин. Женщинам там быть нельзя.
Так что Ларисе не везло.
- Ну ладно, - вздохнула она. - Тогда нам придётся подождать. Кстати, это надолго?
- Не знаю. Как Бог велит, – сухо ответил Гирин.
Воцарилось молчание. Наконец, Гирин выдавил еле слышно:
Знаешь, я всё серьёзно обдумал: Дело в том, что ты неприятна мне как женщина. Я почему-то не реагирую на тебя как мужчина. Поэтому у нас с тобой ничего такого не может получиться. - Вадим вздохнул.
- Как истинно православный человек, я не брошу тебя, как бы тяжело мне ни было. Но бросать любого человека – это грех. И если ты хочешь, мы будем жить вместе. Как просто друзья. Без всякой грязи. И я привыкну к тебе. А в старости вообще все проблемы решатся. Тогда нам будет уже всё равно.
- Долго ждать придётся, – возразила Белова.
- Недолго. У тебя старость уже не за горами. Сколько тебе? Сорок?
- Меньше. Но это не важно. Я не хочу тебя мучить ни дня. Ты свободен, Гирин! Иди на все четыре стороны!
В трубке снова застыла долгая пауза. Потом какой-то вздох. Ларисе непонятно, то ли сожаления, а то ли облегчения.
- Я не могу тебе перечить. Знаешь, зачем я решил податься в монастырь? Осмыслить всё произошедшее…
И Ларисе было трудно ему что-то возразить. Правда, не очень понятно было, откуда Гирин заранее знал, что произойдёт?
В организации Валерия сейчас как никогда много молодёжи - из старых членов партии после раскола не считая самого Валерия Белова, остались только Лариса Белова, активист Р., и почётный член-корреспондент Алан Косов. А у молодых людей все уже совсем не так – другой мир, другая система ценностей. Ларисе трудно понять комсомольцев. А они плохо понимают её. Поэтому их необходимо просвещать. Для этого нужна марксистская общественно-политическая литература, её нигде нет почему-то. И вот Лариса ездит в книжный и ищет книги. Кстати, один из магазинов находится у дома Вадика Гирина.
Лариса машинально посмотрела наверх – в знакомое окно. Там горел свет. Значит, Вадим уже вернулся из своего монастыря. К каким же выводам, интересно, он пришёл?
В динамике домофона раздался молодой незнакомый женский голос:
- Вам кого?
- Вадима.
- А кто это?
- Лариса.
- Лариса, это Оля. Вадим сейчас занят. А зачем Вам Вадим?
Действительно, зачем? Лариса и сама не знала. А теперь и вовсе засомневалась.
- И давно вы здесь? - вместо этого спросила Лариса.
-Уже третий месяц.
…Дверь так и не открылась. Лариса отошла от двери и вновь взглянула в окно. Из окна провожала Ларису девушка. Издалека не было понятно ни сколько ей лет, ни во что она одета. Но это было не важно. Важно было то, что Вадим Гирин к окну не подошёл…
Бабочки всегда летят на красивый и яркий цветок. Это - нормальный закон природы, естественный отбор. Так было во все времена. Так, наверное, и должно быть. Кто за это осудит бабочек? Ведь им не дано понять, что красота бывает не только снаружи…
Сегодня были неприятные новости. В библиотеке подняли арендную плату. На всё средств не хватало. И заведующая решила чем-то пожертвовать. Выбор пал на лит. кружок. Студийцы ещё пытались найти выход из положения. Ян предлагал собрать деньги и вернуть хотя бы часть стоимости. Но начальство было непреклонно – или всё или ничего! В тот день ребята занимались там последний раз. Читали мало, решили лучше попеть. И тогда Ян осмелился взять гитару, чтобы спеть свою последнюю песню. Юля Смирнова и с ним была не очень-то обязательной (она собиралась замуж за комсомольца Мишу), и он ещё плохо играл. Но ждать было уже некогда!
СВЕТЛАНА СОМОВА
Светлана Сомова идёт по городу.
Она как Солнце входит в дом.
Светлана Сомова вернётся скоро
И свет польётся со всех окон.
Её весёлый свет на лицах.
Ларисе, Юле она приснится.
И станет всем светло вокруг.
Любовь хорошая – твой лучший друг.
Светлана Сомова – твоя мечта.
Светлана Сомова – твоя звезда.
Светлана Сомова – твоя мечта.
Светлана Сомова – твоя звезда.
Светлана Сомова уже стучится в двери
И не открыть ей нельзя никак.
И мы в победу неминуемую верим,
Хоть горизонт нам закрывают облака.
Светлана Сомова идёт по городу.
Она как Солнце входит в дом.
Светлана Сомова вернётся скоро
И свет польётся со всех окон.
В читальном зале наступила тишина.
- Ничего страшного, - заметил Афанасьев, идя с друзьями к метро. Вообще-то ему было не совсем сюда. Но он чувствовал, что он нужен.
- Всё когда-то кончается. Рынок наступает. Капитализм развивается по плану. Разве это плохо? Вы не понимаете, ребята, в какое прекрасное время мы живём! Мы, наконец – то перестали жить на халяву.
Да и что, в сущности, мы с вами потеряли? Кучку бездарных людей. Вот только Алан более-менее, а остальные – графоманы.… Не держать же из-за них целый штат работников! Всё равно им это не поможет научиться писать.
- Но ведь всем надо чем-то заниматься,– заметила Лариса. А теперь вроде и нечем.
Афанасьев задумчиво посмотрел на неё:
- А тебе и так есть, чем заняться. Вот ты что делаешь? Убираешься. Так делай это творчески. Учись убираться лучше. И ты достигнешь в этом совершенства. Только никогда не прыгай выше головы!
Если и нашу библиотеку не сократят – подумала Лариса. Александр Евгеньевич говорил жёсткие вещи. Но Лариса вдруг заметила разницу между тем, что он говорит, и как он говорит. Голос у учёного был слегка растерянным.
Он подошёл к коммерческой лавке и вдруг попросил дать ему связку бананов.
- Не расстраивайся – сказал он Ларисе. – Дома принесёшь матери и угостишь. Скажи, что это принёс тебе друг. А теперь мне пора.
Он пошёл назад, чтобы сесть на трамвай и ехать домой, к жене и сыну. А члены ЛИТО сели в метро.
Вот что нас ожидает, – думала Лариса. – Нам не светит светлое будущее, и быть оптимистами в наше время по меньшей мере смешно. Да и в личном плане, как видно, ожидать каких-то перемен уже нереально.
Так что станется тогда кроме светлого чувства в душе не к последнему человеку, и так ли важно, что он думает об этом сам? Конечно, это отвлекает от жизни, особенно, если есть, что терять.
Но, похоже, что это уже далеко не так.… Так пусть хотя бы чувство это окажется в душе последним огоньком надежды.
ИЗ НИОТКУДА В НИКУДА
Причуда чувства пробежит волной
И упадёт котёнком на колени.
И я отброшу покрывало лени,
Чтоб в мир взглянуть со стороны иной.
Ты окружён обрывками стихов,
Пернатых птиц кричащим одеяньем,
Фортуны переменными лучами
И паутиной внутренних миров.
А для меня снаружи и внутри –
Одни ухабы или пустыри.
Ты ограждён от бурь резной стеной.
Весёлый смех привычней всех мелодий.
Всё это так.
Пока ты здесь со мной,
То вовсе ничего не происходит.
Не получу я очевидный кнут,
А лишь нехитрый виртуальный пряник,
Который на недели мы растянем,
Из-за кулис приветствуя весну.
И глядя на компьютерный экран,
Я убеждаюсь вновь, что жизнь – игра.
Тончайшие движения души
Запечатлеет ручка на бумаге.
И никому не достаёт отваги
Для пожеланья: “больше не пиши!”
И вот, сама не знаю почему,
Ищу я пищу сердцу и уму.
2004 г
В повести использованы стихи Людмилы Бурановой, Александра Косарева, Александра Михайлюка, Юрия Насимовича и Алексея Меллера.
Благодарю их за предоставленные материалы.
Людмила Буранова
